Я-дочь офицера17. Предрождественское чудо

   -А с нами, с нами, моя дорогая всё будет хо-ро-шо! - улыбаясь и, оглядывая нас всех одновременно доброжелательным взглядом, -  спокойно говорит отец,  – ведь ты же знаешь, что у меня есть и гражданская специальность.
- Как же помню. Помню, что ты у нас дважды дипломированный специалист, нет: дважды  с отличием дипломированный специалист, - стараясь слегка потрафить отцу,  с улыбкой отвечает  мама.
 - Да…, - развивает  свою мысль отец, - да, армию, конечно же, сокращать может и надо, уже 13 лет в мире живём… Видимо, надо… Но, ведь не с кондачка  же такие серьёзные вопросы решаются. Нужно время, поэтапность, продуманность…. Ну, да что говорить…?!
- Я думаю, что о людях, прежде всего,  думать надо. Человек, его жизнь,  судьба  – главная забота всякого правильно выстроенного государства…
- Ты всегда у нас была идеалисткой, хотя не согласиться с тобой невозможно, - говорит отец и, завершая общий их разговор, подходя к маме, обнимает её за плечи.  Но младшая сестричка  ревнует: моментально подбегает к отцу и, крепко охватив его ногу, дергает и дёргает за штанину.
- На ручки девочка захотела? Да ты уже большая какая! Ну, давай, давай покачаю.
Поднимает её и, произнося давно мне знакомое,  «Руки по швам!»,  подбрасывает   в воздух. Не высоко, конечно же,  сестричка побаивается, и это мгновенно проявляется на её,  тем не менее,  порозовевшем, очень довольном лице – и страх и удовольствие одновременно.
- Ну,  а ты, старшая дочь? – обращается он ко мне, - справилась со всеми уроками? Как вчерашняя задача по арифметике  «… в одну трубу вливается…, в другую выливается»?   Правильно мы решили?
- Да, только я и Склижевский…, и больше никто в классе не справился.Довольный отец смеётся
- Ай да мы!
Обладая удивительным логическим мышлением от природы, отец частенько помогал мне  в решении очень сложных  задач, например, на движение. Он мне очень во многом помогал.
- Всё, девочки мои, всё на сегодня. Завтра еду в Вюнсдорф.  Вставать рано.
- Как же? Мы же планировали завтра на предрождественскую ярмарку сходить, дети  давно просятся,  их друзья и подружки уж ни один раз там побывали..? – С разочарованием в голосе переспрашивает его мама.
Я смотрю на отца вопрошающе-молящим взглядом…
- Ну, так, планировали, значит надо сходить, - перехватив мой взгляд, говорит отец.
- Ведь надо, Светланка?- улыбаясь  своей открытой улыбкой, переспрашивает он  меня, конечно же, заведомо зная мой ответ. Я,молча киваю головой.
- К обеду, думаю, управлюсь. Я ведь только туда и назад.

    В Вюнсдорфе находился штаб всей Группы советских войск в Германии и отец по поручению своего командира вёз туда какие-то документы.
Был канун 1959-го года,  и ещё в марте 1954-го был отменён статус советских войск в Германии как оккупационных. Ставка командования штаба в Вюнсдорфе получила статус командования Группой советских войск в Германии.
Я знала, что отец всегда-всегда сдерживал слово, и с нетерпением ждала его возвращения на следующий день. Он вернулся часам к трём пополудни, я, бросившаяся открывать  входную дверь, была поражена его сияющим видом.
  - Угадай, кого я встретил сегодня в Вюнсдорфе, , ну, ни за что не отгадаешь..,- ну, кого? Как ты думаешь? – сбрасывая шинель буквально на ходу, - с видом заговорщика всё переспрашивал он мамочку.- Ну откуда же я знаю, - совершенно не воодушевившись его вопросом, она продолжала накрывать обеденный стол.  - Давайте-ка все за стол!
 - Руки! Руки вымыть никто не забыл?  - донёсся голос отца из ванной, - давайте-ка сестрички сюда, вы же знаете, как у вашей мамочки с этим строго.
Наконец мы все за столом.
- Ну, говори же…, скажи, наконец, кого ты там встретил. Наверняка кого-нибудь из друзей сослуживцев бывших или…
- Ох! Как же ты! Прямо в точку! Ну, прямо в точку попала! Ай да жена, ну, что за мамочка у вас…
 - Кого? Федорченко? Оганесяна? – называет мама закадычных друзей отца.
- Выше бери, выше…
 -Что значит выше? Говори уже!- начинает сердиться мама.
-Слушайте тогда…  Вот, жду я, значит, в приёмной, когда меня вызовут, как вдруг двери распахиваются и входит…
- Ну, кто же входит,- нетерпеливо переспрашивает мама.

- Беднягин!  Генерал Беднягин!  Помнишь такого? Все офицеры понятно в струнку … Я, по правде сказать, от неожиданности малость оторопел.  А он поздоровался со всеми и ко мне, руку подаёт.
- Ну, здравствуй,  здравствуй! Видишь, вот и снова привелось свидеться. Как служится тебе здесь?  Как Ютербог?  Как устроен?  Семья? Дочь твоя как,  что в школу тогда брать не хотели за недостатком возраста? Поди, большая уже, в классе четвёртом?

    Тут-то я поняла, что речь как раз о том генерале идёт, о том начальнике гарнизона, который помогал мне в школу определиться. И, отложив ложку в сторону, стала внимательно слушать отца.
- В пятом уже, товарищ генерал майор. Спасибо. И семья со мной,  но не в Ютербоге…
- Не в Ютербоге?  Как так?  Где?
- В Л… е.
- Странно, оттуда же полк выводится, а ты на замену приехал, я видел твою фамилию в списках. Тааак… А ну пошли со мной в кадры! Грамотные офицеры нам здесь самим нужны. Опять же на пользу отечеству.
            Уже никто не ел за нашим обеденным столом, даже маленькая сестричка, почувствовав по нашим лицам важность момента, с недоумением переводила взгляд с одного лица на другое,  пытаясь понять суть,  мама молча, смотрела на отца. Она так же,  как и я, явно догадалась, что сейчас мы услышим нечто очень важное для нас.
- Пришли в кадры, подняли списки, приказ….   Оказалось….  нет, ты только представь!  Я…    служу… в Ютербоге! Так что вот так…  Переезжаем снова, к своему месту службы и нового жительства. Мама по-прежнему молчала. Я не могла понять рада она новости или нет. Из разговора я поняла главное для себя   - мы переезжаем в Ютербог… А это значит,…, а это значит, что мне не нужно будет просыпаться на полтора часа раньше, а потом долго ехать в  будке без окон…
    Я  подняла глаза, машинально глянув в окно, вдруг увидела картину поразившую меня и запомнившуюся навсегда.
- Снег! Смотрите, какой снег идёт!
Все поднялись и подошли к окну.
Снег, падал мягкими, совершенно невесомыми хлопьями, настолько лёгкими, что спускаясь с небес, они ещё долго кружились в воздухе, вновь  вверх взмывая и улетая…, и вновь возвращаясь, устилая газон у дома мягким,невесомым, белоснежно-воздушным ковром,бесконечно движущимся и меняющимся.
Картина была столь завораживающей, столь волшебной и умиротворяющей, что мы очарованные, забыв о предстоящем нам вновь переезде,  обо всём на свете забыв,  долго-долго стояли у окна, созерцая её и наслаждаясь ею.
- А ярмарка? – прервал наше  завороженное состояние отец. - Давайте-ка одеваться.
Собрались мы мигом.  Ярмарка находилась в двадцати минутах ходьбы от нашего дома.

     Уже смеркалось. Наступил тот предрождественский вечер, когда кажется, что небо действительно открыто, оно будто укрыло нас воздушным, проницаемым шатром, куполом и исходило каким-то особым светом: ровным, спокойным, мягким, обволакивающим сознание, чарующим.
Уже горели уличные фонари, и снег теперь редкий, искрящийся в их свете продолжал идти,  вальсируя,   танцуя  свой  снежный танец в потоке их жёлто-оранжевых лучей, придавая вечеру  особое очарование, наполняя душу  тихой радостью.
- Ну вот, вот и ярмарка, видите, сколько огней впереди, там на площади.-Обратил наше  внимание отец  на целый городок  в море разноцветных огней.

      Нам, детям, открывшийся вдруг перед глазами  сказочный мир, показался  нереально-прекрасным. Множество разноцветных огней,  негромко звучавшая музыка, нескончаемые киоски с самыми разнообразными сувенирами, игрушками, конфетами, рождественскими большими глазированными пряниками разной формы и расцветки,  шоколадными яблоками,  традиционными горячими сосисками, щедро сдобренными вовсе не горькой  местной горчицей,  весело крутящимися  нарядными каруселями.
 Мы сразу же окунулись в атмосферу праздника и слегка обалдевшие от множества и разнообразия всего интересного, торопливо переходили от одного «пряничного домика» к другому. Отведали и шоколадные яблочки, и сахарную вату и нежнейшее пирожное в длинном вафельном рожке, а родители  впервые в жизни попробовали глинтвейн.
- Слабовато, да почти вода… какая-то, - разочарованно сказал отец.
- Ясное дело, с водочкой ни в какое сравнение не идёт, а мне нравится, - иронично парировала его слова мама.
Мы  с сестрой катались на всех каруселях, а их было там не менее пяти.
Вот уж накатались!
Отец выиграл в тире забавного медвежонка. Ещё бы! Ведь он – военный.

   Люди, местные горожане удивили меня тогда своей искренней, почти детской радостью и этому дивному вечеру, и праздничной атмосфере  и возможности общения со знакомыми и незнакомыми своими земляками. Здесь не было бедных и богатых,  не было молодых и старых, не было чужих, здесь все свои были.  Все!
 Они и непринуждённо болтали за столиками с горячим глинтвейном, похоже, за далеко не первым бокалом и танцевали под непрерывно звучавшую музыку. И все улыбались. Да, они умеют радоваться жизни…
    Это были годы мирной, главное – благонадёжной, а потому, наверное, счастливой жизни.
Но это было тогда, тогда в самом конце пятидесятых.  Почему-то именно эта ярмарка, первая рождественская ярмарка запомнилась мне навсегда. Детское восприятие? Возможно...
Прошло так много, так много лет! А я как сейчас вижу себя там на этом  сказочно - волшебном празднике.
Да… как сейчас…


 С ЕЩЁ 25-Ю рассказами этого цикла, в которых отражены только Реальные события, можно ознакомиться на моей странице на Проза.ру.

     Светлана Саванкова.

                (продолжение следует)