Моему сотому посвящается

Как я пишу стихи…

Утро. Крашу правой рукой левый глаз, а левой рукой бережно подношу чашку ароматного кофе к губам и вдруг в голове музыка и три слова «потанцуем поцелуем ниже»

День. Гоняю эти будоражащие моё нутро слова сверху вниз, спереди назад, из правого в левое, понять…почувствовать, а они обрастают горой воспоминаний с каждым новым кругом…Нууу, к пятидесяти годам (при хорошем раскладе) они и должны обрастать охами, ахами и прочими неприличностями, которые приятно  вспомнить, но внукам не расскажешь…Расклад хороший…

Вечер. Подморозило.  Скользко, но так красиво блестит и переливается огнями, льдинками, мишурой и гирляндами ёлочных базаров  большой город. Мой, во мне, в меня, ммм... Утреннее тоже  со мной. По-прежнему во мне. Щекочет  и будоражит. Вспомнила даже то, что к «потанцуем поцелуем ниже» не имеет никакого отношения, но вспомнить было приятно.  Жаль, сегодня мне не пишется...

Ночь. Два часа ночи, душ смывает остатки дневной предновогодней суеты. Зарываюсь довольная в пуховое одеяло, закрываю глаза и тихонько листаю самые сладкие страницы памяти…всё спать…щелкаю лампочку и начинаю проваливаться…и уже через секунду тянусь за телефоном, начинаю записывать:

ветер жадно и совсем бесстыже

лижет складки мостовых Парижа

и целует лики на афишах

чистит души в «нотердамных» нишах

я иду к нему по краю крыши

с каждым шагом на полвдоха ближе

патефон скрипит и еле дышит

я танцую... ниже…ниже…ниже…»


Ура…читаю вслух…раз…второй…
Ну, Ляля, как же так?! Весь день крутилась в жарких эротических воспоминаниях, краснея от собственных мыслей, а написала гимн самоубийцы в возрасте скрипучего патефона, которая гуляет по крышам и готова стать немножко ближе ветру, который там внизу со смаком что-то лижет... Тадададам!!! И что за фантазии? Никакие «нотердамные» ниши не очистят душу самоубийцы...

Ой, всё…в .опу это творчество…а в Париже и, правда, было вкусно…и жарко…и…очень низко…и я засыпала совершенно счастливая, мокрая и уставшая с одной пульсируюшей мыслью внизу живота «ты мой бог…ты мой бог…ты мой…» и просыпалась с ней же… а он…ой, всё…где этот грёбаный телефон? Второй акт мерлезонского балета…да, для меня это сродни охоте на дроздов… Хоть я и не понимаю,  чем кому дрозды не угодили, но танцевать люблю…


ветер жадно и совсем бесстыже

лижет складки мостовых Парижа

наслаждаясь красотой лодыжек

не стесняясь тронуть и повыше

я иду к нему по краю крыши

с каждым шагом на полвдоха ближе

мир в смущеньи замер и не дышит

я танцую... ниже…ниже…ниже…


Нууу, вот… а теперь спать шесть утра...и махнём в Париж на три ночи? Плииз...


Мерлезо;нский балет (часто также Марлезо;нский балет, от фр. Le ballet de la Merlaison, букв. «Балет дроздования», то есть «Балет об охоте на дроздов») — балет в 16 актах, поставленный королём Франции Людовиком XIII. Традиция проведения подобных придворных балетов появилась во Франции во время правления Генриха III и переживала расцвет в эпоху Людовика XIII. Эти балеты исполнялись членами королевской семьи, придворными, профессиональными танцорами и были красочными представлениями, часто сочетавшими хореографию, вокальную и инструментальную музыку, поэзию и театр