Я лакал молоко луны с бликами

Я лакал молоко луны с бликами,
Люди курили листы с примесями.
Чёртовы лужи ! Бармены ублюдки, беду накликали !
Налив столько, что глюки все мысли выместили.
 
Обшаркав кроссовок протекторы улицей,
Разбив кулаки о стёкла размытых рож,
Кровью обхаркав газоны, столбы и урны все,
Коряво пёрся туда, где города камень сменяет рожь.
 
Туда, где шагами шурша и глазами опухшими шастая,
Я, шатаясь пройду по листве, разорвав тишину шелестящим шёпотом.
Жаль, в ушах шум его мне не даст разобрать отчётливо,
Как меня прогоняет из рощи лисичка ушастая.
 
Туда, где булыжники мягко окутаны шелками паучьими,
Где до блеска наточены роз озорные шипы,
Где, куда не плюнь, над тобой, дураком, все тени подшучивают,
Укрывая от взгляда капканы бесснежной зимы.
 
- «Набивай себе шишки, заблудший уставший повеса !
Ты сегодня себя до безумия, сволочь, пакостно вёл.
Ты, наверное, думал, что можешь сюда припереться,
Убежав от себя, но ты видно не слишком умён ?»
 
Было холодно, иногда как – то быстро и больно,
Будто мне раздробили бедро, пробежавшие боровы.
Что – то сильно гремело без такта и бесперебойно.
Как ведро об ведро. Телефон потерял – ну здорово…
 
Спустя мокрые ноги, камни в карманах,
Сто фонарей и восемь этажей мата,
Я оказался в итоге утром на парах,
Дрожа, как куст и зажимая порезы ватой.
 
А потом, я был дома, спустя тысячи слов от преподов,
(Кстати, тут же забытых)
Спустя, те же, восемь хромых этажей,
Спустя кашля изломы, поняв, что деваться некуда.
(А ещё таблеток, кофе запитых)
И желудок промыв от клубка там устроивших тусу ужей.
 
Я лакал молоко луны с бликами,
Я тревожил ту ночь всхлипами,
Я от боли скулил, вскрикивал,
Я давился слюной, срыгивал…
 
Ты не мучай меня вопросами,
Не корми своей сучьей жалостью.
Я сейчас закинусь колёсами,
Чтобы удобней в кровати лежалось мне.
 
Я сейчас буду спать, мирно так… И просплю, я клянусь – не мало.
Я лакал молоко луны с бликами - потушить, что внутри пылало.