Кровавая графиня

Среди развалин древних Чайте,
Где призрак Батори гулял,
И умолял: - Не запирайте,
Голодный ворон мышь терзал.

Собою камни кровь ласкала,
А птица трапезу вела.
В проходе девушка стояла.
На замок посмотреть пришла.

Её измучили виденья
И повторяющийся сон.
Ее кровавое течение
Несло графине на поклон.

Среди камней она бродила,
И всматривалась в темноту.
Ладонью по стене водила.
Шептала: - Я к тебе иду.

Фонарь включив, в подвал спустилась.
- Пришла, явитесь госпожа.
И вдруг, в лице переменилась,
И, стоя, замерла, дрожа.

Старуха перед ней стояла
Седая, страшная на вид.
Крысиный труп она жевала.
И гнилью изо рта смердит.

С рычаньем тушку проглотила,
И губы жадно облизнув.
За шею девушку схватила,
Во тьму с собою утянув.

Померкло тот же час сознанье.
Когда вернулось наконец,
Она узрела наказанье,
И, исхудавшую вконец,

В давно стираной одёже,
С седой немытой головой,
На грязном и вонючем ложе,
Графиню, ждущую покой.

В бреду предсмертном, еле слышно,
Она шептала в никуда:
- Я к ним была великодушна.
Ведь это счастье же, когда

Своей никчемной плотью челядь,
Своей прекрасной госпоже,
Подарит на мгновенье радость,
Пожившей будучи уже.

Любила я терзать их очень,
И ванны крови принимать.
Как фрукт, что крепок, спел и сочен,
Хотела я навеки стать.

Но ведь они простолюдины,
А я отмечена судьбой.
За что, никчемные кретины,
Вы это сделали со мной?

Отняли титул, замок земли,
Моих прекрасных, верных слуг.
Меня ж навек здесь заточили.
Одни лишь стены тут вокруг.

Усладой мне воспоминанья,
В давящей жуткой тишине.
Их бесконечные страданья,
Что отпечатались во мне.

Колола иглы я под ногти.
Хлестала и порола их.
Я представительница знати,
И угрызений никаких

Испытывать не должно было.
Они расходный материал.
Мне было в радость и под силу,
Пока ты на пути не встал.

Король глупцов, а я богиня,
Но по-другому ты решил.
Отдав судить меня мужчине,
Ты палатина натравил.

О, как же было всё по делу.
Я пальцы отрезала им.
В мороз же оставлялось тело,
К столбу привязанным, нагим.

Холодной окатив водицей,
Их заставляла леденеть.
В покоях я порхала птицей,
А после вновь бралась глядеть.

Как замерзали, умирая,
Мои игрушки во дворе.
Теперь всё это вспоминая,
Приятно делается мне.

Мелкопоместное дворянство
Затем дарило мне детей.
Взялась бы и за духовенство,
Неся всем множество смертей.

Я деток пламенем ласкала,
Пока последний не затих.
Себя же коровью обтирала,
В себя вбирая жизни их.

Теперь же слуг арестовали.
И, на костры их усадив,
Вы им щипцами пальцы рвали,
В огне железо закалив.

Меня же в этой комнатушке
Замуровали умирать.
Но, не конец еще пирушке.
И с ложа принялась вставать.

Вдруг дым возник перед девицей,
Собой заполнив всё вокруг.
Ну а из дыма, черный птицей,
Графиня выпорхнула вдруг.

И подлетев, вцепилась крепко,
И принялась её клевать,
В глаза ей попадая метко.
И оставалась лишь кричать.

Себя в подвале представляла.
О боже нет!  Опять подвал.
Лицо старуха пожирала.
Но все конец не наступал.

И вдруг во мгле все растворилось.
От пота мокрое бельё.
В постели девушка проснулась.
Живая я! Приснилось всё!

О боже, как же жутко было.
Страшна кровавая вдова.
А ванне в зеркало взглянула,
И закружилась голова.

Все волосы вдруг поседели.
Застыла.  Потекла слеза.
Из отражения глядели,
Чужие злобные глаза.

18.12.2018