Вышла свежая моя публикация в ж. новый день

-
Не раз припомнит осень деревам
их птичий гомон новосотворённый,
домам натопленным, - их ставень отворённый,
боль причинив попутно, мне и вам.
Ни мне, ни вам не быть судьёй суровым.
Зиме бесстрастной осень присягнет.
И, дав однажды, сдержит злое слово, -
от грязи нас избавив, - новый гнет
навалит на подставленные плечи:
домов, деревьев, на мои, на ваши...
Палитру спрячет до далёкой встречи.
Возьмёт на кисть белил и ей замашет
по полотну людскому до весны,
стволы и ставни погружая в сны…
 
 
***
 
Когда деревья, люди и дома
готовы вынести небесное вторжение,
на землю отпускается Зима
из плена редкого, - без гнёта осуждения.
 
Тогда слетает плавно божий снег,
пространство расширяя белизною.
В то время ВРЕМЯ свой стреножит бег,
и правит вспять, и дышит новизною.
 
В любой снежинке, верной вышине,
своя повадка и своё свечение...
Сосуд расколот, тайны больше нет, -
есть путь от истины до самоотречения.
 
... Тогда деревья, люди и дома
плывут в беспамятстве, - им грезится и грезится,
что та, которую зовут Зима,
зашторит души свежей занавесицей.
 
 
***
 
Задубело небо снеговое.
На душе, как будто, тоже лёд.
Среди бела дня собака воет,
и летит тяжёлый самолёт.
Медленно летит и очень гулко.
В брюхе что-то страшное несёт.
И во всех сугробных закоулках
белое безлюдие и всё...
 
 
***
 
Самое время для смерти.
Самое время - уйти.
Эко как жизнь нами вертит!
И ни души на пути...
 
Вместе со мною и вишня,
яблоня мамина  - то ж
к лету окажутся лишним, -
мёртвым, бросающим в дрожь.
 
"Ладно, к чему мадригалы?" -
годы кричат - упыри.
Цветик мой, цветичек алый,
в ночь на Купалу гори...
 
 
***
 
Сбежали-таки(!) птицы от меня,
прошелестев на небо чёрным стягом.
Заботу ближних, чур, не отменять!
И виться надо мной, как над рейхстагом,
не стоит, глупые. Я вам несу жратву, -
сухарики там, семечки, пшеницу...
Бесхозную пернатую братву
я приглашаю просто подкрепиться!
 
Мне очень больно, выйдя за порог,
ступать по птичьим перышкам и крыльям,
на каждый день давать себе зарок
и плакать, плакать, плакать от бессилья...
 
Вот мой отец (люби его, Господь,
на равных со святыми в мире лучшем)
жалел небесных, - преломив ломоть,
посредь двора кормил собственноручно.
 
Лицом сияя, он мне говорил:
"Мороз не страшен сытой-то пичуге!",
и на рассвете фортку отворив,
кормушку наполнял с участьем друга...
 
... Старик - герой войны, а был убит
в ночном дому кроваво и жестоко.
Земные птицы - галки, воробьи...
просите об отце моём высоко!
 
 
***
 
Пишет Зимушка белым по чёрному, -
то отвесно, то с ветром в наклон.
По перу её остро точёному
щедро льются ко мне на окно
вензеля да игривые росчерки.
Всё затейливей снежная вязь!
К испытанью терпенья по-творчески,
да с усердием женским взялась.
 
...По утру мои окна незрячие, -
виноваты тягучие сны...
Словно омута воды стоячие,
дремлют окна до ясной весны.
 
 
***
 
По небу тучи. С юга ветер.
Но и на юге не тепло.
Боюсь упасть, - лежать в кювете
с позорно задранным пальто.
 
А рядом голуби и дети, -
безгрешны, аки небеса,..
вот баба в войлочном берете,
у бабы в сумке колбаса.
 
А вот мужик, - на переносье
одна морщина, - однолюб...
На баннере батон в колосьях.
И всюду море женских шуб, -
трепещут меховые фалды!
На лицах снежный позумент.
К менту припал турист поддатый,
но не меняет позу мент.
 
Скачу я, ангелом хранима,
смятение переборов.
Из-за сугроба смотрит мимо, -
любым ветрам неуязвимый,
отлитый в бронзе - подвиг зримый, -
землепроходец Хабаров!
 
 
***
 
                "Снег идёт, снег идёт"
                Б.Пастернак
 
Снег идёт, снег идёт... и теряешься в догадках:
след, под следом гололёд - неожиданный и каткий -
он спешит припорошить ошалелым кокаином
не с того ль, что рад смешить, не жалея ног и спины?!
Загурманил свежий снег, - прочь попутный запах гнили!
Задурманил пеших... - всех(!) будто булочник ванилью, -
ароматом из щелей, благовоньем от колдобин;
озадачил кобелей, - метьте мир, он старомоден!
Смех и грех! - Опять за власть
страстно борешься, бездомный?
Озорник! Ну, тешься в сласть, -
радость от тебя бездонна!
 
 
А ДЕД МОРОЗ ПОДКРАЛСЯ НЕЗАМЕТНО
(посвящается моему городу - Великому Устюгу)
 
Особняки в трущобной власти, церквушки, мостик земляной...
Руси величия участник, свидетель силы неземной, -
прослыв дырою в разногласьи, - мой  честный город жил и пел,
о пульсе времени он к счастью понятий даже не имел.
 
То экскурс... В юности далёкой здесь выясняли "кто кого"
за девочек голубооких ремнём, до крови и колом.
Заборы страсть претерпевали, а по утру вбивался гвоздь, -
за что смешливым Верке, Вале... запретен был с другозьбы гость!
За них дурные воевали то "автики", то "поплавки",
папаши новый дрын вбивали взамен обломанной доски.
Никто не умирал с тоски! Считал объятья млечный август,
въедался в китель едкий "Шипр". Попробуй тронь, - не речь, а кактус!
За словом слово - меткий шип! А у плеча отдушкой сладкой
витала "Красная Москва". Бел перманент над ушком прядкой.
Глаз подведён а-ля тоска. Горяч язык (куда с ним деться!)-
неплохо бы укоротить... Она вчера ещё из детства,
но смертный грех не укротить. С пучком ромашек (пусть нетрезво)
над Сухоной о клёне песня, любовь до гроба... - что её лестней?..
(мужчина юный, ты - простак), - не звёздочка, а всё созвездье
подарено Ёй просто так... Взовёт подруга к чувствам нежным,
стегнёт по сердцу, слово - кнут. Он тут как тут, - пыхтит в подснежник...
король в разборках, в ласках - шут... Им всем, - мелькнувшим где-то, либо
пропавшим в дальней стороне, прошедшим мимо, - всем спасибо!
 
...Речь не о них, не обо мне...
Здесь лихо Всех Святых настигло,-
похерил всё добро вразнос,
и встал меж храмов дикой глыбой
российский жадный Дед Мороз!
 
 
***
 
На счёт меня ошибся целый мир,
когда дарил мне шанс на выживанье.
Сейчас я плачу... плачу в старой бане,
с одышкой призывая "komm zu mir"
собаку рыжую, и глажу ей бока, -
густая шерсть никак не промокает.
А мыльница похожа на жука
и в мыльной пене, как под облаками.
 
 
***
 
меня сегодня ночью испугала
большая в небе синяя звезда
такую никогда я не видала
казалось что вот-вот ей будет мало
ночного места и тогда  тогда
она обрушится на лес и города
и больше никогда уже не станет
их больше никогда уже не станет
но кто-то должен после рассказать...
 
 
***
 
Вороны слетелись на пир вдоль хибарок, -
обедают тушкой подруги подбитой.
Ну, чем не подарок?.. ну чем не подарок...
распластаны перья и кровью пропитан
свежайший снежок на дороге красивой,
да крылья мелькают невинным курсивом.
 
Мы те же вороны, - летим на добычу, -
Халявную ценим дороже и слаще.
Ответь, не молчи, тупо шею набычив...
мы все в этом мире лишь твари дрожащие.
Прости... не хотелось мне слов нежелательных,-
я тоже лишь персть, я ведь тоже летательна!
 
 
***
 
Снег, ленивый и огромный,
отрекаясь от нюансов,
под одну гребёнку - скромно -
день прибрал под стиль Прованса.
Упорядочил движенье
крыльев, ног, колёс и мыслей.
В белом медленном круженье
отвальсировал от Выси
Снег...ленивый и огромный...
 
 
***
 
Ты до сих пор звучишь в моей душе, -
то регги солнечным, то серебристым блюзом.
Ты, верно, был бы лучшим из мужей, -
Творец же предпочёл иным союзом
соединить...
И только лишь замрёт
смычок безвестный, - покоряясь року,
струна безумства тишину прорвёт!
О, не увязнуть только бы до сроку
в фантомной боли -
(даже не задень!) -
пускай давно болезный отнят орган.
Но камертон настроит на... сирень, -
пурпурной бездной запоёт аорта!
Печаль - что осень, павшая на март, -
замрёт и выдаст соул ясноглазый, -
его подхватит джазовый азарт!
Я в этом марте не была ни разу...
 
А музыка... она всегда одна.
Да, да, - одна, и об одной любви лишь
звучат ракушкой, поднятой со дна,
косматые шторма и штили, штили...
 
 
***
 
А я люблю  тебя, как прежде, – так и знай!–
Жду не дождусь, когда ты станешь старым
беззубо шамкать под бессонный лай
седой собаки, жмущейся к гитаре,
шести... семи... не помню, сколько струн.
Коклюшный воздух в форточку сочится,..
А про любовь он врун, конечно, врун,  –
послушай прозу, голая ключица.
Гуляет тюль меж белых хризантем,
бел абажур, на кухне света мало…
Ты говоришь, что не было… Затем
меня в твоей судьбе совсем не стало.
Я на пятнадцать лет короче и сейчас…
О, как же я подвержена простуде! –
Прочь одеяло жаркое с плеча! –
Зачем пишу? – чтоб знал: ты неподсуден.
Ведь я возьму тебя к себе – ты так и знай! –
Когда под полосатым серым пледом
в качалке-кресле (распоследний рай!) –
ты ни одной не станешь стерве предан.