Сталин. Из Роберта Лоуэлла

Сталин

Ветра заставили скрипеть  стволы, 
как и предметы,  что создали люди;*
живая изгородь из лоз,  кустов 
трех-четырех различных видов,
бегоний, ветрениц, ольхи
причудлива в своем несовершенстве,
до сотни зелени оттенков,  густые тени
далеки от черноты  и далека от белезны
белесая изнанка листьев.
Могли б увидеть мы, за стену заглянув, 
страну соплетшихся  изменчивых  растений.
А Сталин? Что помогло ему
вскарабкаться на древо власти  -
запаханные в землю  миллионы с плодами их трудов,**
его сподвижники,  умершие  подобно паукам 
по окончаньи брачного обряда?
Большое это брюхо умело  лишь переварить успех.
А вознесла  его и сделала собой   серьезность,
особенная страсть к иконоборству***
и жестоким шуткам.


* В оригинале 'things of man', дословно: «вещи/предметы/дела  человека».

** В оригинале   'millions plowed under with the crops they grew', дословно: «миллионы запаханы с выращенными ими урожаями/приплодами».

*** В оригинале 'lust to break icon', дословно: «страсть/ вожделение/похоть   ломать/разбивать икону».

* * * * * * * *

 Robert Lowell 
Stalin

Winds on the stems make them creak like things of man;
a hedge of vines and bushes - three or four
kind, grape-leaf, elephant-ear and alder,
an arabesque, imperfect and alive,
a hundred hue of green, the darkest shades
fall short of black, the whitest leaf-back short of white.
The state, if we could see behind the wall,
is woven of perishable vegetation.
Stalin ?  What shot him clawing up the tree of power -
millions plowed under with the crops they grew,
his intimates dying like the spider-bridegroom ?
The large stomach could only chew success.
What raised him was an unusual lust to break icon,
joke cruelly, seriously, and be himself.