Страшный суд в СИ

 
  Сошлись поэты в круг, давай судачить,
  Кто графоман из них и скрытый бездарь,
  Козлов сказал: - Критерий найден, значит,
  Кто скажет о себе, я гений или кесарь.
 
  Я признаюсь, совсем не гений я,
  С трудом я создавал и эти строки,
  На Брайтон-Бич теперь моя земля,
  Под статуей Свободы мои роки...
 
   - И я вот не поэт, - наш плакал Борн,
  Писатель я на "х", но не хороший,
  В огне их спор оплавился, как горн.
  У Пита за окном мела пороша.
 
  Скрепили кровью договор оне,
  А сверху положил ручонку Glare,
  Пиявкой он живёт на самом дне
  И лишь в мечтах летает он Икаром.
 
  Из небожителей... Френдесса. Скучно мне
  Ее переворачивать страницы.
  Как у Вселенной на задворках, как во сне,
  Ой, скучно мне, певунье, серой птице.
 
   - Ох, скучно мне, - рыдает соловей, -
  Тоскливо так душе, что нету мочи.
  Но кто-то подключил на комп Huawei,
  И хочет соловья прикончить.
 
  - Ой, скучно нам, - рыдал гиппопотам,
  Бизон и зубр, и кот просили: - Зрелищ!
  Все порешили: - Птица - графоман.
  Но Крон замел их всех под веник.
 
  А веник был колюч, впивался в рёбра,
  Песок же ел глаза, подобно соли,
  В желудке желчь шипела, будто кобра,
  Спастические вызывая боли.
 
  По-поросячьи в унитазе чавкал вАнтуз,
  Смывной волной очистили клоаку,
  А ёршик был настолько импозантен,
  Ершил он столь прилипчивую каку.
 
  Оно всплывало, как всегда,
  Guano всех легче,
  Воды холодной и горячей тоже,
  Отдел копрофилии уничтожен,
  И съел цирроз у Пита даже печень.
 
  Но низок плинтус был,
  А пластик как непрочен!
   - Прибить нельзя их, - тихо молвил гаер,
  Опять же сор захочет уничтожить,
  И замести под плинтус Таню Байр.
 
  Алхимики пера, что варят сплавы
  Из сора, называя их латунью,
  Не знают, вдохновение, как лава,
  Фриттуют глиняных богов глазурью.
 
  И поливают ртутной амальгамой,
  Но кремний лба хоть серной кислотою
  Прожги и слоги подбирай под гаммы,
  Но шлак они с убогою рудою.
 
  Суд божий неминуем, и железной
  Пятой своей встаёт и топчет свитки,
  А критика бывает столь полезна,
  Как дама, что с косою и в накидке.
 
  И аусвайс уж сдан, а Славы нету,
  Не дама ведь она, а точно шлюха,
  Пит Борн, ты призови её к ответу,
  Пусть кается, безмозглая старуха.
 
   - Продажная, - Козлов сказал, - Как девка.
  И семь потов текли по бровным дугам.
   - Вот я дожил до клизмы и до грелки,
  А ты ни разу не пришла, как к другу.
 
  Я вял уже умом, склероз замучил,
  День с ночью путаю и писаюсь в постельку.
  Шас вам спиваю... Пьян я в стельку.
  Ах, step and step кругом, меня не мучай.
 
  Ах, женщины... смотрел я в ваши лица,
  Лет сорок будет... точно... на сочельник,
  Журавль был в небе, не было синицы
  В руке, меня родили в понедельник.
 
  Фортуны колесо крутилось где-то,
  Тихе бродила по далёким крышам,
  Не в Самиздате, где провёл я леты,
  Нет счастья здесь, но счастья нет и выше...
 
  2018.12.07.
  Аусвайс - здесь паспорт, сдаётся в загсе в обмен на справку о смерти.
  Руда убогая - с очень низким содержанием металлов, обычно непромышленная (забалансовая) при современных условиях разработки.
  Тихе - богиня счастья.
  СИ - самиздат.
  Оне - устар. либо прост., рег. (сиб.) форма именительного падежа женского рода третьего лица множественного числа личного местоимения, употребляется в отношении группы, включающей объекты лишь женского рода. Автор считает, что все мужи, как бабы.