Послесловие. 6

                VI

    «О, если бы не удерживал Господь одних людских племений над другими, бедой бы преисполнилась земля…»

    В истории случались времена, когда реальный мир вполне уживался с виртуальными (древнегреческий Олимп, философские утопии, былины, саги…). В тоже время попытки воплотить виртуальное в реальном  приводили либо к глобальным войнам, либо к гуманитарным катастрофам («великая Франция» Наполеона, «великая Германия» Гитлера, «социализм в отдельно взятой стране»…). Человечество через определенные промежутки, как бы накопив отрицательной духовной энергии, выбрасывает её в виде войн, революций и вспышек терроризма. Кто-то своё представление о «правильной» жизни пытается выразить при помощи ручки и бумаги, кто-то – с помощью денег или кулаков, ну а самые «продвинутые» – исключительно, с применением оружия, которое, само по себе, усиливает атавистическую склонность человека к насилию.
                Всё так придумано в тебе,
                Перо чтоб мог ты в руку взять,
                Но, как не быть большой беде,
                Когда милей ружьё держать?
    Вроде бы жаждем покоя и мира, но живём в суете и войнах, при том, что нет ничего более суетного и менее долговечного, чем насильно отнятое или построенное на крови. Мышление, безусловно, отражая бытие, очень уж по-разному проявляется в индивидуумах: одного располагает к любви ближнего, а другого к убийству оного. Кровь убиенных вопиет, ведь убийство – даже больше чем грех, это деяние, лишающее убийцу человеческой сущности. И чем больше крови, тем больше страха и страданий накапливается в душах живших, живущих и готовящихся к жизни. А сколько народу погублено с именем Божьим и во славу Его («… наступает время, когда всякий убивающий вся, будет думать, что он тем служит Богу»)! Но нужны ли Ему людские жертвоприношения от идолопоклонников?
     Как легко за большую идею отдать чужую жизнь, но совершенно неприемлемо – свою. А если чужая жизнь ничего не стоит, то стоит ли чего-нибудь и собственная?
                Что можно смертью доказать,
                Своей иль, всё равно, чужой?
                Неужли хочется узнать,
                Что разделил Бог этою межой?
                Не будет ли для душ накладно,
                Коль, разорвав святую нить,
                От плоти Божеское чадо
                Такой ценой освободить?
У Бога нет никакой необходимости прибегать к насилию, и пусть не запрещены в Писании месть и убийство, но ведь Его строки писались, когда ещё не было иных, доступных пониманию, способов разрешения конфликтов. По сути,  неважно кто убивает: «грубые варвары» или «великие гуманисты», ведь нельзя приносить в жертву ничью жизнь, в особенности чужую, даже ради самой высокой идеи, потому что сама идея, скорее всего, ошибочна (тому не счесть примеров).  Убийство – противоестественно для сущности человека! И если он всё же убивает, значит либо поставлен в противоестественные для него обстоятельства, либо в нём убита его собственная сущность. Цепь из звеньев: «око за око» подобна цепи из оков, которая не имеет ни начала, ни конца.
      Конечно, победителей не судят, но по очень уважительной причине – их попросту не бывает. Душегуб убивает, прежде всего, свою душу, и он - один на один против человечества. Войны начинают те, кто не способны убить, а заканчивают те, кто способны только на убийство. Отдать свою жизнь во имя Бога – благо, но как оценить: отдана она действительно за Бога или же за малопонятные химеры? Да и вообще, отдать жизнь за кого-то или для кого-то невозможно, поскольку нельзя отдать то, что тебе не принадлежит, тем паче, что «место при Боге» можно заслужить, только пройдя весь жизненный путь, Им предначертанный. Сознание убийцы – в тумане, сквозь который он не видит в убиваемом ближнего своего. Безусловно, есть война и война. Одна – неправая, захватническая; и другая – священная, по защите своего отечества… Но, как же трудно их отличить сквозь толщу тысячелетий, отведённых нам Богом!
      Человечество – ничто для того, кто способен убить хотя бы одного человека. Мы так ловко научились превращать живое в неживое, что в каждом поколении насчитывается едва ли не столько же жертв, сколько во всех предыдущих вместе взятых. В основе любой войны, как впрочем и у насильственной революции, - террор. Ростки терроризма сажают в хорошо удобренную войной почву, а плоды собирают далеко не всегда там и тогда, где и когда их можно было бы ожидать. Война – синоним террора, и то и другое – не что иное, как болезнь Духа. Терроризм – это жертвоприношение в извращённой форме, а террорист – язычник, приносящий жертвы для искупления собственной души. Терроризм – это эпидемия с периодами активизации и затухания, и чем больше сообщество людей, тем проще тому распространяться. Он сродни бешенству – очень заразен и, практически, неизлечим. Террорист - глупец, который сажает дерево, приносящее только горькие плоды при том, что убить чужую душу невозможно, ибо плоти подвластна только плоть, и чем больше в «я» ненависти, тем меньше остаётся для Бога.  Но самое страшное в терроризме  то, что он способен убить веру, надежду и любовь, т. е. божественную суть человека.
     У борющихся за мир все силы уходят на подготовку к войне. Войны, революции и терроризм рождаются по одной из двух причин: либо от очень плохой жизни, либо от, не менее "очень", хорошей, но притом они всегда рядом с источником энергии и денежных знаков. На войну всегда хватает и денег, и людей, и идей…, то есть всего того, чего не хватает для нормальной жизни. Цель любой войны - как можно выгоднее продать собственную живую силу, и как можно выгоднее перекупить ту, что принадлежит противнику. Война не страшна только богатым, поскольку они способны откупиться и от врагов, и от друзей. Война и терроризм – это смерть за деньги, и деньги на смерть, но самая несостоятельная из надежд – на выгоду от чужой смерти. Все террористические идеи начинаются с привлекательных теорий, а заканчиваются морем крови. Революции, террор и войны уничтожают самую молодую и самую активную часть общества, что, само по себе, не может быть богоугодным. Террорист, лишающий жизни и себя, и окружающих, совершает, по его собственному мнению, хорошую сделку: за мгновенную и лёгкую смерть получает вечную жизнь в блаженстве. Убийца подобен ростовщику, только он не сам даёт в рост, но пытается получить дивиденды от чужой духовности. Но разве Бог совершает сделки? Однако если невозможно искупить свои грехи за счёт чужих, то тогда и жертвы абсолютно бесполезны! Террор, направленный в первую очередь против власти и государства, очень быстро расширяет сферу своей «деятельности» в сторону уничтожения всего человечества, ведь иначе он попросту бессмыслен.

      «Никогда ненависть не уничтожалась ненавистью, лишь доброта прекращала её, таков вечный закон».