О пользе отечественного автопрома

О пользе отечественного автопрома (или как таксист монахом стал)

Пурга все следы заметала
От тысяч бежавших коней,
Оставшийся путь измеряла
Играя в огне фонарей.
Столбы их проматывал мимо,
Напряг под капотом коней,
Иссякнувших сил лошадиных
Ни капельки он не жалел.
Эгей дядь, спусти-ка ты возжи,
Зима нынче крепко взяла
Крестись, захмелевший извозчик
На стареньких на жигулях.
А выпив сто грамм для сугрева,
(Баранку крутить не впервой)
Ну как тут к чертям не уехать?
Осудишь? Кто будет судьей?
Случилось, что вышла лошадка
Под белую под пелену,
Не видно ни зги, как в припадке
Мотает хмельную луну.
Машина в снегу по брюхо,
Не вытянул, забуксовал,
И понял мужик, что проруха,
Когда не несёт Боливар...
Он вышел с трудом на дорогу
Подумал, да пнул колесо.
И тут на дороге сбоку
Узрел мужик стаю псов.
С горящими злыми глазами
Бежало на дядьку зверье,
Он стал отступать низами,
На заднице то есть, ползком.
Несутся, рычат и воют,
Ну, а мужик под коня,
Оттуда сидит и смотрит:
Угодники, что за х-ня!
Вот скрежет когтей по машине,
Вот глаз их зеленый блик,
Мужик богу бьет челобитный,
Клянется, что бросит пить.
Уже крик да вой в округе,
И тут-то как громом средь них,
Чудовищно резкие звуки-
Свистящий в воздухе хлыст.
Мужик смотрит в снег, видит тени,
А там на снегу - рога,
Осенил себя крестным знамением,
Перед носом с копытом нога.
Он вспомнил, читал когда-то,
Чертовщину про всякую книжки,
Только что делать этакой дряни,
В перелеске, да близко к столичке?
Стал мужик под капотом лазить,
Рисовал на снегу круг,
Как во всяких поверьях бают:
Отпугнет сатанинских слуг.
Вот залезла под низ волчья морда,
Повел носом, оскалился, рявкнул,
А вокруг разлетались на мётлах
Полуголые страшные бабки.
Все сильнее шипят, все грознее рычат,
Еще тоньше визжат, да танцуют,
В центре круга в накрен, словно главный десерт,
Ржавый древний жигуль гарцует.
И сильней и быстрей вихрь кружит пурга,
Ничего не видать, все смешалось.
Где метла, а где гроб, кто краса, кто карга,
А вампиров, что ж, не приглашали?!
Как один, к жигулям все ползут и летят,
Всё влезают под темное брюхо,
Смотрят слепо в нутро, все найти норовят
Не глазами, так может быть нюхом.
Но спадает накал, устают небеса,
Бесконечные слезы сыпать.
Расползается нечить по окрестным
кустам,
Не то солнце им круто всыпет.
Кромку неба покрыл синий иней,
Высребрил контур теней,
А вдали раздавалось тихо
Пение в монастыре.
Солнце поднявшись выше,
Осветило пустую дорогу,
Только одна машина,
Застыла, словно в тревоге.
Мужик из под днища вылез,
В лице разума не видать.
Ну а вокруг на выстрел,
Ни одного следа.
Он  словно снег побелевший,
Глядел бесконечно даль,
Там, где цитадель благочестья,
Сияет святая печаль.
И только первый луч солнца
Лицо мужику озарил
Раздался звон колокольный,
Песнь радости новой зари.
В тот монастырь годом позже
Стучался седой монах,
Молод лицом и все же,
В глазах бесконечный страх.
Привычно открыли братья,
Монах облегченно вздохнул,
Поклоны отбил распятью
И снова вернулся за руль.
Взревев в тишине монастырской,
Подняв, как всегда, пыль да шум,
В обитель со службы явился
Потрепаный старый жигуль.
(13.12.18)