Марсианское свинство

Если ты не приедешь, сойду я с ума.
Самогонным, навязчивым паром.
Отгорела дневная, без слёз, кутерьма.
Ночь вступила в права. Не задаром.
 
Всё заплатишь. Сполна. Чаевые? Возьмёт!
Не моргнув своим алчущим оком.
Чует ночь, где её. Где косит пулемёт.
Без промашки. Не целясь. Наскоком.
 
Рассосалась дневная, защитная муть.
Что наркотиком дел отвлекает.
Ночь не даст. Не позволит и шагу моргнуть.
Ночь не любит что’бы без кошмаров.
 
Не приедешь ты. Знаю. Так лучше. Тебе.
Все мы помним свои лишь обиды.
Расползлись они, словно круги по воде.
Эгоизм. Выживаемость видов(?).
 
Чу! На Марсе – пируют! Неистовый ржач.
В канделябрах коксуются свечи.
Зажигает на сцене межзвёздный хохмач.
Марс, ты где?!
Уже здесь, не далече.
 
Но туда не берут, кому здесь хорошо:
покажи им(!), где ты, – а где плинтус!
Вот тогда... , может быть..., да не сразу ещё... ,
Ну их на; без меня! Это – свинство!
 
Это свинство, что ты не приедешь вообще!
Это свинство, что Марс не пускает!
Эгоизм тоже свинство, но в духе вещей;
мысль, что добрый лишь я – занимает!
 
Тратить время. На сон. Почитать, может быть.
Улыбаться. Фальшиво, но чисто.
Что ещё? Показать жеребячую прыть.
Без наскока, конечно. Но быстро.
 
Обрывается здесь манускрипт, чтоб его!
Перевёл, сколько мог (см. выше).
У Петрарки сонет есть (куда ж без него) –
«Не раз, моя врагиня дорогая...».
Но вот нет. Не щадит. Не колышит.