А где родители?

 – Привет, Андрюха! – кричу с порога не по своим годам развитому бутузу, сидящему прямо на полу и копающемуся в отцовом ящике с инструментами. – Чем занимаешься?
– Да вот гвозди ровняю. ЗдорОво, проходи, садись, я сейчас…. Ну, с чем пожаловал?
– Прямо на полу ровняешь? Ты подложил бы что-нибудь – пол испортишь.
– Пробовал на топоре – все пальцы себе отбил, видишь, тряпкой завязаны? За этим только и пришёл?
– Да нет. А где папка твой?
– Машину на помойку погнал, а что?
– С кнутом?
– А? С каким кнутом? С рулём.
– С кем? Не один, значит?
– Как раз один.
– Ну-ну. Что, плохая машина стала?
– Чем же она плохая? Как раз – хорошая.
– А зачем же тогда сразу на помойку?
– Ты что, не догоняешь? Помыть! Чтоб чистая была!
– А-а-а! Тогда понятно. А мамка где?
– На лёне.
– Где? На каком Лёне?
– На обыкновенном, на колхозном, ясное дело.
– И что она на Лёне том делает? – смеюсь я.
– Что и все на нём делают: теребит его.
– За что?
– Ни за что. Время подошло и… теребит.
– Да у нас, вроде, в колхозе и Лёни нет ни одного.
– Как это нет?! Ты что?! А за птичником самое большое поле?
– Что?
– Ничто! – Всё лёном засеяно! – кричит мальчишка, явно теряя интерес к тупоумному дядьке, и опять садится на пол ровнять ржавые бывшие в употреблении гвозди.
– Ну, ладно. Пойду я. Пока, Андрей Егорович!
– Пока, пока, Михаил… как тебя там по батюшке величают... – буркнул себе под нос мальчонка и, как будто, его самого для меня тоже дома уже нет, добавил в знак вежливости. – Ты приходи к вечерку – все дома будем.
– Иванович я.
– Ну, давай, Иванович, как договорились…
– Давай, Егорович, до вечера – так до вечера!