Путевое

Поезд стучит неразборчиво в такт Пелевинской «Жёлтой стрелы».
Я еду из точки «а» в несуществующую точку «б» или точку «ы».
Октябрь за окном не пришёл, не проник, но уже вот-вот.
На верхней полке плацкарта я плавно кладу себя на живот.

Здесь душно, уныло, тихо, пахнет потом, соседствующим стариком.
Я еду из точки «а» в несуществующее «завтра», в несуществующее «потом».
Еду в леса, болота, безлюдье, заводи и репьи.
Что-то теплится в области живота, и немного еще в груди:

Наполняет вагоны, плацкарты, пассажиров, проводников,
Провода, несущиеся куда-то гряды исчезающих облаков.
Проникает в стаканы, ботинки, постельное и металл,
- Во всё, что дышит, дышало, и вообще бы могло дышать.

Заполняет пространства, сферы, улыбки и рукава,
Заползает под кожу, одежду, человеческое вчера.
Проникает в системы, знаки, заползает на «Этажи»
Всеобъемлющая такая, никому не принадлежащая жизнь.

Разрывает утробы, чрева, привычный, но скучный, быт.
Наполняет живых, да и тех, кто ещё только должен быть.
Проникает во время и вне временных петель.
Тихо входит за кем-то и держит открытой дверь.

Тихо ходит по щебню, асфальту, базальту и по полам.
Разделяет на части, отрывки, делит напополам
Мир, в котором подстать Пелевинской «Жёлтой стреле»,
Кто-то едет из ниоткуда в пункт «ы» или может «б».