Человек-ворона

Чьё в окне немом плевком повисло лицо?
Это человеконенавистничество

Смотрит на людей, но видит чёрные пятна.
С чёлочкой пернатой по городу неопрятном,
Словно врачеватель он, чей канон – природа,
В маске с клювом семенит человек-ворона.
Маскулинные черты свои моде отдал задаром.

Человек-ворона как опыт для санитаров
Изводить болезни или же бить по почкам.
Избалованный теплом в космосе потолочном,
Быт прибит скворечней так, что не сдвинуть с места.
Чёрный балахон, раскланявшись неуместно,

Пряча в скудное убранство от людей в грязи лик,
Пачкает мозаику тиранских базилик.
Еретик в воронке полдня побледнел и скрылся.
Белая ворона – подопытная крыса,
Ищущая выход в мир по требухе соседа.

Очередь за хлебом, где требовали последний
Раз не рыться на помойке холодов и мора.
Человек-ворона от пошлого крючкотвора,
Чей далёкий предок – сам сановитый Рюрик,
Кто обставил скотный дворик и сансару с рюмок.

Идеалом жалкой птицы, чур его, был Моцарт.
Чёрный, чёрный человек. Чучело для мопса.
Эпидемия чумы. Известь. Перо. Бумага.
В маскарадной кутерьме главная часть аншлага –
Краски, маски, парики, панталоны, пудра.

Человек-ворона, как призрак, пришёл оттуда,
Заказав за сотни лет до прихода мессу
Одному больному, блуждающему по лесу
Свежевырытых могил и злорадной лести.
Вот уже лет двести, как нет на небе лестниц,

Тех алмазных, на которых черти лижут посох,
И ещё один взывает чёрный с длинным носом.
Стало быть, что в поисках двухсотлетней пары,
На стерильный прах которых дуется опарыш,
В чёрно-белых днях по кислым и жёлтым лужам,

Человек-ворона крадётся, почуяв ужас
Второсортного бродяги с ходулями внутри ада.
Вороватому холую, венчающему триаду,
Пар из люков варит лапы. Оголенный провод.
Скачет, скачет человек, оголтелый робот.

Исполняясь патрулями с красно-синим лаем,
Глаз вороний приоткрытый и внутри сияет
Медным тазом с потрохами, липкой людоедкой,
Мясорубкой и ножами, золотою клеткой.
Ритуальный танец птицы под окном не стихнет.

В гуле город утопает, как гондола в Стиксе.
Он венчает век от века в перьях чьё-то лицо.
Этот веер – человеконенавистничество.
А за веером неверия в карнавал уродов
Человек великолепен только как ворона.