Рассказ из далёкого прошлого

Птица Лета поднялась над лесом, освещённым слабыми лучами закатного солнца, и полетела к сверкающей неподалёку реке. Маленькие крылья и тяжесть собственного тела делали задачу довольно трудной, но Лета привыкла к этому с самого рождения. Ещё бы – ведь она, наряду с небольшой группой подобных пернатых, живущей здесь, стала первой птицей на Земле! До этого воздух кишел птеродактилями, похожими на динозавров с кожистыми крыльями, но вот уже много лет ни «дактилей», ни обычных для этих мест длинношеих земных страшилищ не видно. Что ж, жить стало только проще – так думала Лета, опускаясь пониже, чтобы приземлиться сразу после склона, который весной превращался в берега огромного моря. Его птицы не рисковали перелетать – им просто не хватило бы сил. Хотя, по легендам здешних мест, не такое уж оно и большое, это море, а вот далеко-далеко отсюда есть моря, за которыми действительно ничего нет, и почти всегда ветер гонит огромные волны на прибрежные скалы, стоная и присвистывая…
Задумавшись, Лета пропустила удобную площадку и плюхнулась в тихую речную заводь. С громкими воплями несчастная птица выгребла себя на берег и, мокрая, поплелась сушиться к краю воды, где ещё проскальзывали одиночные лучики солнца. Там она развернула свои культяпочки навстречу ветру, выбившему из них фонтан радужных брызг, и направила взгляд на широкую полосу воды, красовавшуюся перед ней.
Обычно поверхность реки была гладкой, изредка её покой нарушали тяжёлые брёвна, которые, однако, неслись по ней, словно пёрышко, куда-то вдаль. Вот и теперь по самой середине, вертясь и ныряя концами, плыла какая-то крупная ветка. На ней красовались четыре отростка, направленные вверх, а сама ветка, казалось, была чернее ночного неба, уже распростиравшего свои объятья над лесом за спиной Леты. До слуха маленькой птицы доносилось журчание речных волн, к которому примешивались шелест листьев и звон крылышек насекомых. Но теперь к обычному сопровождению этого места временами примешивался ещё один звук – далёкий визг, захлёбывавшийся на самой высокой ноте. Напоминает чей-то зов – так решила Лета, и, отряхивая свои крылья, сделала ими пробный взмах.
-МоИИИИ…
Теперь уже чётко слышно хоть что-то. Странно… Что конкретно – мои? И вообще, кому могут принадлежать такие странные крики?
Лета поднялась в воздух.
-ПмогИИИ…
Помогите?! Но кому, где его искать? – Лета поднималась всё выше и выше, раз за разом побивая собственные рекорды. Вот уже верхушки деревьев видны, на них никого нет, на земле в лесу – тоже…
-ПомогИИИтё…
Да-да, именно так, со «съездом» на последних буквах. Зато теперь, когда за спиной не было отражающего звуки берега, Лета наконец догадалась: там, на середине реки, не ветка, а какое-то животное. И оно не умеет плавать, так же, как и несчастная птица, полумокрой висящая над кромкой воды и не могущая ничего сделать. Лета повернула в лес, надеясь позвать на помощь кого-то из своих. Снижаясь в темноте, птица стукнулась об дерево и кубарем свалилась на землю. Поднявшись на ноги, она – нет, не полетела, в таком мраке о подъёме нечего было и думать- побежала назад, рассчитывая снова попытаться выгрести из реки вместе с непонятным животным. Однако, спланировав со спуска и взлетев над рекой, Лета увидела только синеющую гладь воды. А вот внизу – на том самом месте, где только что она сидела и сушилась из-за неожиданного купания – лежало какое-то существо, практически одного цвета с речной водой днём. На спине животного красовался ряд шипов. Явно обессиленный, неизвестный валялся на глине, закрыв глаза. Лета, обрадовавшись такому самоспасению, спикировала вниз, к животному, опять приземлившись на мелководье и изрядно забрызгав оперение.
-Кто ты? – птица задала самый главный вопрос.
Один глаз чудовища приоткрылся и с интересом смотрел на Лету.
-Я? Тота, динозавр.
-А…а… А ты меня не съешь? – последовало логичное продолжение диалога.
-Я? Нет… Меня сейчас куда больше интересуют вон те кусты… Вкусная, свежая листва… Но сначала… я очень устала… - глаз закрылся , Тота, потянувшись, улеглась на бок возле воды, а Лета поднялась над сплошной чернотой деревьев и полетела на свою поляну. На этот раз приземлилась она удачно и вскоре уснула в уютной ямке под деревом, укрывшись старыми сухими листьями.
Утро выдалось удачным. Ночью прошёл дождик, и его освежающая сила чувствовалась в воздухе от корней деревьев до роскошных крон с висящими на них плодами и шишками. Однако очень редко первозданный покой нарушался чьими-то голосами или просьбами. Практически все лесные жители в это время, оповещённые Летой, уже находились на берегу Большой реки. Там так же, как и вчера, закрыв глаза, валялась Тота. Только у её бока уютно примостилась дюжина сине-жёлтых яиц, а над самой кромкой воды носилась Лета, дополняя картину:
-Сюда! Скорей! Все сюда!
В общем-то, извещать уже было некого. На зов пришли все, кто мог, остальные либо спали, либо находились слишком далеко. В конце концов словно одурманенная от важности приготовленных новостей Лета поняла это, когда один из бронированных плоских труков зло посмотрел на неё огромным искрящимся глазом.
-Ну вот, собственно, эээ… В общем, Тота. Это Тота. Приплыла сюда по реке. Будет, наверное, пока жить здесь. Прошу любить и жаловать – из птички сразу выветрилось победное настроение. Она говорила штампами, то и дело запинаясь, проглатывая концы слов и теряясь в обилии букв в лесном языке.
-Она же ранена! – один из листоедов тихо дёрнул Лету за перо, когда она приблизилась на достаточное для этого расстояние. И впрямь, на спине чудовища не было нескольких шипов, а бок явно ещё совсем недавно истекал кровью. Правильно – тихо шептала Лета себе под нос, на этом-то боку Тота как раз и лежала, а шипы… Чёрт их знает, сколько их вообще должно быть! Особенно если ты в первый раз видишь такую громадину, да ещё кричащую «Помогите!» малюсенькой птичке.
-А вы нас не съедите? – вежливо поинтересовалась у Тоты расчётливая и пунктуальная Мдаха, любительница шишек, рассыпающихся при созревании. (От автора: через много-много лет мы, люди, назовём это дерево пихтой.)
-Зачем? - тихо задала ответный вопрос динозавриха, тихо потягиваясь – Вот, глядите, что я ем. Кстати, очень вкусные ваши кусты, спасибо тебе, Лета, что так удачно выбрала мне место!- Тота снова крепко обняла свои яйца брюшной складкой.
От удивления Лета чуть не осталась без клюва. Это не мудрено, когда ты на большой высоте, и вдруг твои челюсти резко отваливаются, поражённые чем-то очень необычным. Ещё вчера берег реки был очень густо покрыт различными порослями. Тут развернули свои форпосты и ягоды, и молодые деревья, а под ними иногда попадались грибы. Теперь всё это мифическим образом исчезло, а вместе с этим столь же таинственным образом увеличились размеры тела Тоты, да ещё невесть откуда взялись эти треклятые яйца… Только грибы одиноко белели на земле, смешанной с песком – раньше некоторые смельчаки отваживались их пробовать, улетали по своим делам и больше не возвращались. Весь лес обзывал грибы дрянниками и обходил их кольца стороной. Теперь, видимо, по какому-то внутреннему наитию, так же сделало и чудовище… Лета снизилась и осторожно поинтересовалась:
-А, извините, это не вы, часом, съели растения на берегу? Просто проблема заключается в том, что мы не заходим дальше своих берегов и лесов, там свои общества, свои правила… Хватит ли Вам здесь еды?
-Думаю, что да. Вон те прутики с красными листьями – Тота указала на обрывки древесины у самой земли – растут и на моей земле. То есть, тьфу, росли, однако они должны очень быстро восстановиться.
-А что имелось в виду под словами «моя земля»? – резко выкрикнул Свертук, живущий в норе в корнях огромного дерева, склонявшего свои ветви над ближайшей излучиной реки…
-То место, где я жила раньше, где остались мои друзья и сородичи. Только там постоянно битва. Если три дня плыть против течения этой реки, то найдёте. – Тота явно не хотела отвечать на лишние вопросы.
-Нет уж, не надо! – раздался нестройный хор. Толпа зверей испуганно переглядывалась: всего три дня? Да ещё на такой малой скорости? Ну, допустим, Лета пока что летает как шишка сосны, но ведь наверняка найдутся другие… А если принять во внимание мускулистые ноги пришелицы, то всё становилось совсем плохо…
И, наверное, так бы и завершилась утренняя встреча, если бы вдруг не ударил гром. Причём без грозовых туч. Поляна испуганно озиралась, пока кожа одного из яиц полностью не лопнула и из неё, пища, вывалился маленький динозаврик. Он был почти таким же, как Тота, только разве что цветом не пошёл – жёлтый как песок. Постепенно он расправлял свои ноги, а тем временем по поляне забарабанил настоящий дождь – вылуплялись новые чудовища. Жёлтые и синие – ровно шестеро таких, шестеро других. Орава сразу же начала дико орать, заглушая любые звуки, доносившиеся от берега… И, конечно же, никто, даже внимательная Мдаха и вёрткая Лета, не услышали, как Тота шепнула сама себе:
-«Я одна. Не позволю, не допущу… Ведь это, действительно, так близко»…

Прошли годы. Всё было в точности так, как описывала динозавриха: красные кусты росли с сумасшедшей скоростью, обеспечивая питанием тринадцать новых поселенцев, юная часть которых носилась друг за другом по земле, очень громко смеясь (у них этот звук получался скорее неким бульканьем, так что любой человек, услышав это, побежал бы подальше от таких нот с максимальной скоростью, какую только могут позволить развить две маленькие ноги), а мама ходила по лесу, любуясь видами, и иногда наставляла детвору. Фокус был в том, что безобидные динозаврёныши обладали очень крупными зубами, а жёлтые вдобавок на первом же году жизни научились дышать огнём… Вот и приходилось пресекать далеко зашедшие попытки поиграть друг с другом. Лес, к счастью, оказался очень крепким, и терпел огненные выпады в свою сторону, не допуская никаких последствий. Жители тоже свыклись – получалось даже веселее: до этого их жизнь сводилась к собиранию всевозможной еды и откармливанию своих детей, а тут вдруг такое… Дружить с игрунами, за исключением синих, и то ещё не доросших до серьёзности, особенно ни у кого не получалось, зато Тота стала любимицей всего маленького общества. Её рассказы собирали на берегу реки полную поляну живности, а при рассуждениях любили бывать умудрённые годами звери. К ним почти всегда примыкала Лета (ещё бы – спасённая тобой говорит о чём-то!). Она-то редко понимала, о чём идёт речь, однако новые легенды сами собой складывались в лесной среде, порой распространяясь за её пределы, кроме течения реки – то, что выше, после раскрытия собственных тайн больше не служило возможным кругом удалённого общения. Новая жизнь затянула всех, катясь колесом, даже Мдаха научилась улыбаться и смеяться, пока однажды, на исходе седьмого года от Тоты, не произошло непоправимое…
Стоял солнечный день. Осень выдалась сухой, и кругом плавила песок неописуемая жара. В зарослях высоких кустов с тонкими ветвями кружились два жёлтых динозаврёнка и один синий. Листва тоннами слетала с сухих прутьев, однако это не волновало ребятню – засохшие кусты тоже были ядовитыми, и не один первый обитатель этого леса умер благодаря им. Деревья черпали силу из земли, несмотря ни на что, а прибрежные кусты чувствовали себя просто отлично и даже дали ещё одну порцию свеженьких алых листочков. В общем, всё шло замечательно, пока один из жёлтых не оскалил зубы на насмешку второго. Струя пламени вырвалась из его ноздрей, сухие листья занялись… Синий динозаврёнок убежал в тенистый лес, а двое жёлтых, выкатившись из зоны пожара, начали немилосердно бить, кусать и рвать друг друга. Лета, мельком заметившая дым, исходивший с одной из лесных полян, полетела туда, но ситуации уже не застала: Тота затаптывала останки грозных кустов, а обожжённая двоица сидела на земле, получив пару затрещин. Но в их глазах теперь было что-то, чего Лета ещё не знала. Зрачки пугающе сузились, а кожа век натянулась до безобразия, спустившись вниз с одного из концов. И этот взгляд был обращён и на лес, и на соперника, и на Лету с Тотой… Лета подлетела к динозаврихе, чтобы рассказать о внезапном изменении, но внезапно мощный удар отбросил её за бугор, к корням огромной пихты, снеся с очередной упавшей шишки Мдаху… Тота заметила это и подошла к зачинщику, но тот, показав зубы, испустил нечеловеческий рёв и ринулся на второго. В сплошной дымке трудно было что-либо различить, только бесконечное мелькание покрасневшей от ненависти кожи, да ещё вся эта неразбериха издавала рычание почище любого лесного хора… В лесу послышался топот. Четверо свежих «жёлтых» вступили в схватку, первую в истории этого леса. Огонь летел во все стороны, и вот пихта не выдержала… Тота не пыталась вступить. Она упорно затаптывала пламя, пока не поняла, что уже слишком поздно. Лес загорелся, серый и едкий чад поднялся над кронами, испуганные жители, поддаваясь страху и внутреннему компасу, ринулись по течению реки вниз…Клубок дерущихся катался по земле, и то, на что они налетали, превращалось в обугленные остатки былого великолепия…С крон упали первые горящие сучья. Мдаха, очнувшись, заметила вход в собственную нору и мигом юркнула туда. Она успела вовремя – через секунду земля и торчащие из неё корни были сожжены, и пепел смешался с оставшимся от почвы песком. Беспорядочно уничтожая всё живое, клубок катился к реке – туда, где разместилась Тота со своими детьми, когда только-только осваивалась тут…
Динозавриха помчалась туда, не заметив даже синего детёныша – свидетеля Начала Конца, спрятавшегося в кустах. Короткие, но мощные скачки несли её прямо к песчаной кромке у самой воды, но старые раны давали о себе знать: она уставала. Не добежав буквально пару сотен метров, Тота рухнула на землю. Этот удар почувствовали и мчавшиеся прочь лесные жители, и Лета, бездумно летавшая над рекой. Широко раскрытыми глазами она глядела на полыхающий лес, осознавая конец всего, на чём так долго держался и развивался их маленький мирок, втайне уповая на чудесное спасение… Однако тяжёлый гром падения огромного тела окончательно уничтожил в ней слабый трепет надежды, и она спикировала на воду. В этот же самый момент на берегу раздался треск, и вековые деревья, до недавнего времени радовавшие глаза тем, кто их видел, рухнули на поляну. Под ними оказались и так и не отдышавшаяся Тота, и желтые драчуны, и даже гнездо добрых и мирных синих… Вплоть до берега реки не осталось ничего, что бы не несло на себе ужасающую печать огня... Лета закрыла глаза и потеряла сознание.
Очнулась она от всё того же оклика: «Помогитёё!» С желанием понять, что произошедшее оказалось сном, она подняла голову. Нет. Весь берег стал спёкшейся, почерневшей коркой из угля, пепла и песка. Но из-под одного края выглядывала до боли знакомая голова… А рядом лежала маленькая синяя динозавриха. Они разговаривали.
Лета поднялась в небо и осторожно подлетела к парочке. Голова Тоты заметила её и проговорила тяжело и шепеляво:
-Лета! Увы, мои сыновья живы – они там, за этим пожарищем… Лети со своими, вдоль реки… Лети – здесь всё кончено… Так же было и в моём краю, но я надеялась, что сумею предотвратить беду… Прости. Лети… Лети…
Но Лета осталась. Она хотела узнать, чем же закончится разговор, который, судя по всему, уже давно шёл между Тотой и её синим отпрыском.
-Хана! Перестань бояться – они, огненные, боятся воды как смерти… Я когда-то доплыла так сюда. Но мы не переживаем огонь… Как ты спаслась, я не знаю, и теперь это уже не имеет значения – теперь ты можешь попытаться уберечься точь-в-точь как я в прошлом. Плыви на спине, не пытаясь ускориться – иначе ты слишком быстро истратишь силы. Они забыли меня, да и умру я быстрее, чем эти рыжие гады снова вернутся сюда. (Последняя характеристика собственных детей далась Тоте нелегко – она явно уходила из сгоревшего мира, пережив его всего на несколько часов.)
-Но мамаа!!!
-Что теперь можно сделать? Только это… Беги… Мои ожоги смертельны, а топот с дальнего леса в любой момент направится сюда. Беги… Кричи, пусть тебя заметит тот, кто добр, он поможет тебе… Скажи им сразу… Жёлтых отправляй сразу сюда – их место в этих пустынях…
Вся в слезах, Хана медленно пошла к реке, а глаза её матери закрылись. Ноздри, в последний раз расширившись, остановились на мгновенье, словно выпуская Тоту из искалеченного тела, да так и остались навсегда – пока свои же дети не втопчут тело динозаврихи в землю, и останется только лишь скелет, забывший всё – и добрый лесок, и Лету, и удивительные приключения, и вообще жизнь…
Хана плыла по реке. Так же, как её мать семь лет назад. Периодически издавая крик «Помогитё!», она слабела. С пугающей частотой ей вспоминалась Тота, безбедная жизнь… Теперь она знала, чего же так боялась мама, почему иногда её глаза наполнялись слезами, когда её никто не видел – по крайней мере, так думала она - Хана была очень любознательной, живой девочкой… И всё из-за одной маленькой ошибки!..
Талаль сидела на дереве, озирая окрестности, когда заметила плывущий по реке странный предмет. Поскольку она была тоже птицей, то, естественно, слетела вниз (только уже намного плавнее, чем Лета) и подобралась к плывущей Хане. В этом месте река делала излучину, и скоро девочка лежала на берегу, закрыв глаза. Талаль осторожно подобралась к её голове и спросила:
-Эй, привет! Ты кто? Я Талаль, птичка из Светлого леса!
-А я – Хана – медленно произнесла динозавриха. – Можно мне пожить у вас?
-Да конечно! – Талаль кивнула головой. Завтра я позову сюда народ, пусть подивятся…
Хана тяжело улыбнулась и поплелась к красным кустам, в обилии росшим по берегам Великой реки… Бегство заняло у неё семь дней. Чуть дальше по течению жили и Лета, и Мдаха, и другие жители старого леса, нашедшие себе новый дом, гостеприимно принявший их… Солнце село, Лета привычно спикировала в кусты и заснула, а Хана ещё долго ворочалась на песке, обещая судьбе исправить любые ошибки, когда-либо возникавшие у прошлых поколений, начиная от безвременно ушедших воинственных зрыкозавров и заканчивая Тотой… Но для этого необходимо вначале спокойно заснуть, и к моменту, когда над водами поднялась луна, на планете уже не осталось ни одной бодрствующей души. Лишь на волнах засияла дорога вдаль, к светлому будущему, которой, однако, надо пройти, не оступившись ни разу… Завтрашний день всё рассудит лучше любой умной головы.
Хана спала.

2016-2017.