Исторические байки. Часть 39

Исторические байки. Часть 39.

Небеспочвенные опасения.

Шахматная Олимпиада.
Уж в Тель – Авиве в этот раз,
Ботвинник, то - чемпион мира,
Почётным гостем там лишь был.

Он там однажды прогулялся,
С премьер – министром, той страны.
Израиля. Бен – Гурионом,
Который начал разговор.

Тот стал излагать свои мысли,
О том, что все евреи впредь,
Должны в одной стране собраться,
Ботвинник же его спросил:

«А вы, случайно, не боитесь,
Что те евреи, – он сказал:
И здесь произвести сумеют,
Вновь революцию тогда».

Верить нельзя не верить.

Художник Поль Гоген всё время,
Случая там не упускал,
Чтоб над наивностью,  другого,
Художника, смеяться там.

То, над Анри Руссо, шутил он,
И вот, однажды Поль Гоген,
Передал Руссо приглашенье,
Мол, президент страны там ждёт.

Руссо же, как всегда всё принял.
За чистую монету, то.
И он с довольным очень видом,
К дворцу немедленно пошёл.

А через два часа  - вернулся,
Гоген смеясь, его спросил:
«Ну, как прошёл там званый ужин?»
«Не знаю» - тот Руссо сказал.

«Меня  туда там не пустили,
Такие, турникеты там,
Непроходимые все очень,
Но я настаивал вовсю.

И президент к воротам вышел,
Похлопал меня по плечу.
И мне сказал вполне серьёзно,
С приветливостью даже там:

«Ах, Анри как мне жаль сегодня,
Что ты без фрака тут пришёл.
Видишь, как все тут разодеты,
К ним не могу тебя впустить.

Приходи в следующий раз, ты,
Хорошо?» - президент сказал.
Раздумал Поль Гоген смеяться.
Знал – не обманывает друг.

Великодушие гения.

Один, кто не любил там Гайдна,
Моцарта как – то пригласил,
На тот концерт, где исполнялись,
Произведенья Гайдна все.

И тот, во время исполненья,
На его взгляд, части одной,
Сомнительной. Моцарту шепчет:
«Я бы так никогда не написал!»

Моцарт легко тут согласился:
«Да, и я тоже – он сказал:
К великому тут сожаленью» –
С грустью добавил он ещё ж:

«Мелодии чудные эти,
Да, никогда бы не смогли,
Прийти мне в голову» - ответил,
Моцарт на то, грустно вздохнув.

Не смотреть, а видеть.

Художник Валентин Серов  учился,
Там в Академии художеств. Он,
В классе профессора  в то время,
У Павла Чистякова, там

Раз проходил профессор мимо,
Эскиза. Где Серов корпел.
Ничего дельного не скажет,
Многозначительно лишь дал:

«Холодно!»  И Серов добавил.
Спешно, ещё ж тёплых тонов:
Жёлтых, оранжевых немного,
И ждёт профессора к себе.

И Чистяков опять подходит,
«Холодно!» - снова говорит.
Серов стал писать почти красным,
«Холодно!» - вновь профессор тут.

Остолбенел в недоуменье,
Серов. А Чистяков его,
Подвёл тогда  к кафельной печке,
Мечтательно там произнёс:
«Видите? Белое, а тёплое!»

Вопрос количества.

Фридрих - Второй, Прусский король,
Вольтера пригласил однажды.
На лодке покататься с ним,
Вольтер, конечно, согласился.

Но, он увидел – лодка та,
Там почему – то протекает.
Быстро выскочил из неё,
На берег. Король - рассмеялся:

«Как, вы боитесь, дорогой,
За свою жизнь? – Фридрих  заметил:
«А я  за свою - не боюсь!»,
А Вольтер холодно ответил:

«Это легко тут и  понять:
На свете королей ведь много,
А вот Вольтер только один» -
Такой отделался он шуткой.

Голый революционер.

1906 год. Годы первой революции.

Скульптор Анна Голубкина тогда,
Участвовала в том движенье,
Распространяла она там,
Те большевистские листовки.

Однажды у неё там был,
Революционер по делу,
А тут жандармы ворвались,
Голубкина кричит мужчине:

«Быстро разденьтесь. Догола!
Вы мой натурщик – ему крикнет:
А я вас будто тут леплю» -
Пришлось тому быстро раздеться.

Полтора часа он стоял,
Средь мастерской, нагишом полным.
Пока жандармы эти там,
Обыск квартиры совершали.

А заглянуть её под станок,
Та, на котором там «лепила»,
«Натурщика» того тогда,
Им в голову не пришло вовсе.

« Ну вот, сеанс закончен наш,
Оденьтесь.  Приходите завтра!»
Когда мужчина тот ушёл,
Жандарм головой покачает:

«Здоровый мужик, погляжу,
А таким  непотребством стыдным,
Зарабатывает на жизнь
Тьфу! Нет, чтобы делом заняться».