Бракура Урбас Истрадурис

Бракура  Урбас Истрадурис  конопатил лодку. Досталось  всем  от его долгого недовольного ворчания. Он  годами копил в себе недовольство, и вот оно полилось рекой после длительного воздержания, молчал, себе молчал, а потом бац и недержание.
- за всех радею, за всех молюсь, и  свечки ставлю в церкви, а оно как выходит всё на самом деле? Вкривь и вкось. Вот как оно выходит, живее всех живых  ХахОдитю.
- о чём это ты? – любопытствует бабка Лукерья Хавроньевна.
- о солнце это я говорю, то всходит, то заходит, а Хаходитю живёт себе и живёт.
- а кто он такой Хаходитю? - спросила бабка Лукерья.
- бесноватый тип это, любитель дырявить рыбацкие лодки. Вот и мой баркас он  продырявил уже во второй раз. Теперь смолой пытаюсь законопатить его, дыры в лодке как решето, семь отверстий. Рыбы надо наловить мне сегодня на ужин, а оно вон как  выходит, приходится  спину гнуть, чтобы ужин сварганить, и Хаходитю попотчевать рыбкой. Побаловать мужика свежей наваристой ухой.
- ты что сдурел что ли, Бракура Истрадурис? Этот паразит дырявит тебе не впервой  лодку, а ты угощать его собрался ухой. Наказать его подлеца надо по всей строгости.
Бабка Лукерья разозлилась на рыбака Урбаса не на шутку:
- прощать  такого нельзя, а то потом на шею тебе дураку сядет и не слезет.
- а может, я хочу, чтоб он сел мне на шею, а может мне так нравится.
- тогда ты дурак и есть самый настоящий. Бракура отвернулся от бабки Лукерьи спиной, не желая продолжать бесполезный разговор. Он конопатил лодку, он работал и знал, что когда закончит работать, придёт неугомонный Хаходитю и опять продырявит ему баркас, а Бракура Урбас Истрадурис вновь опять начнёт конопатить его. Итак, всё опять повторится по новой спирали. Но однажды случилось невероятное. Истрадурис явился утром к своей лодке, а она латаная перелатаная на десять рядов в этот раз впервые не продырявлена.
- терпение и труд всё перетрут,- сказал он суворовский  тезис,- мал золотник да дорог,
видать  надоело ему дырявить мои лодки, - сказал он бабушке Лукерье, - это я о Хаходите.
- наверное, подох, твой этот Хаходитю, - ответила Лукерья, широко зевая. Ей было скучно.