Ризы

Помолился мальчик Богу,
за компьютером сидит,
матерится понемногу,
мат никто не запретит.

В церковь ходит регулярно,
чтоб замаливать грешки.
Городок – не без изъянов,
Подмосковье, Петушки.

Я когда-то комсомольцем
здесь по трассе лес возил,
в сорок первом добровольцем
дед отсюда уходил.

Мы тогда ещё не знали,
что в Совдепии – ишачки,
сказки умные читали,
в жизнь влюблялись, дурачки.

Всё давно переменилось,
жизнь былая утекла,
и в «контакте» мальчик хилый
прозревает от стекла.

То, да сё, да, растуды-ка,
переходит он на крик,
и в компьютер смотрит дико,
будто тот – ему должник.

Нынче он «стрелял», «убитым»
был, наверное, десять раз,
фото слал девице битой,
чтоб и - в профиль, и - в анфас.

Лес возил я, только что-то
вышел в паспорте прокол.
Дед рассказывал, как рота
немца гнала за Оскол.

То, да, сё, да растуды-ты,
видно, так должно и быть,
мы – на свалке, инвалиды,
прошлого не позабыть.

Дед тогда в боях медали
за заслуги получил,
был его товарищ ранен -
- на себе его тащил.

Мальчик ручки потирает,
покупая новый «комп»,
в божьем храме замирает,
как над ним склонится поп.

Бог далёко, точно знает,
выжидает, в небе – тьма,
всем живущим потакает,
без ума и от ума.

И тогда сказал я деду:
перемен не будет, дед.
Закурил я сигарету,
дед заплакал мне в ответ.

Дед, не плачь, под артобстрелом
не робел ты никогда,
мир тогда казался целым,
ясным, даже без Христа.

Знаю, в храмы ты не ходишь,
а обходишь стороной,
палкою по небу водишь,
и культя торчит ногой.

Бог примеривает ризы
на безгрешников своих,
он тебя отметил снизу
на культях твоих немых.

За двоих ты дед ишачил,
умывался кровью ты,
это много знаешь, значит,
когда ты сберёг мечты.

Я – дурак, за компом – мальчик,
всё расставлено, как есть,
Бог в колчане стрелы прячет,
Божьи стрелы – вера, честь.

Всё теперь - в ином формате,
нечего на жизнь брюзжать,
захлебнётся мальчик в мате,
большего не избежать.

6 декабря 2018 г.
С-Петербург