Тринидад и Тобаго

На вечно свободный остров я высажусь в воскресенье,
в обычный карибский полдень, треть мира перемахнув,
мулатка в аэропорте протянет руку спасенья:
смешает мне "Куба либре", подаст его подмигнув.

Она из Доминиканы, где плещут крутые волны,
пиратов хищные души на досках по ним парят,
там чёрные игуаны, в лесах, что сандалом полны,
и крошечные колибри в бутонах какао спят.

Голландский булинь развяжет на пирсе угрюмый гринго,
и трап под ногой прогнётся, прозрачную гладь качнёт,
она никому не скажет, достанет пластинку Стинга,
и вечер нам улыбнётся, и ночь по бедру скользнёт.

Макнём в тростниковый сахар бокалов узор хрустальный,
под мачтой бермудской шхуны мечтается веселей,
и пальмы Пуэрто-Рико, и губ её вкус миндальный,
и взгляд через "Серенгети", на лучшем из кораблей.

А утром, янтарным утром, грот-брамсель расправит ветер,
и к берегу мы причалим, и на берег мы сойдём,
на самом безлюдном пляже, на самом диком на свете,
и время в бутылки спрячем, которое проведём.

Em Am
D7 G
Em Am
H7 Em

Фото - Jim Croce & Serengeti-eyewear