Сказка о Царе Глупороде и его сыновьях. V часть

Старый, дряхлый Глупород,
Как народ его зовет,
За детьми смотрел в бинокль
Перед царством у ворот.

Но увидев, что сынки
Вновь идут домой одни
Пропотев, намеревался,
Разорвать их на куски.

Царь, как будто злобный пес,
Руки к голове поднес
И ретиво начал дергать
 Лоскуты седых волос.

А потом, стирая пот,
Закалякал Глупород,
Оглядев детей презренно,
И скривив свой царский рот:

«Почему же вы сынки
Вновь пришли домой одни?
Разве что вы заграницей
Бабы нужной не нашли?

Неужели налгала,
Хладнокровная Яга?
Я ж её повешу, клячу,
Хоть подругой мне была.

Я ж не просто так страдаю
И на свадьбу вас толкаю
Я, как дед, хочу как лучше,
Я ж о внуках все мечтаю.

Но сомненья истерзали,
Может вы, сынки налгали,
Может быть вообще, кулёмы
За границей не бывали».

Дети хором отвечали:
«Заграницей побывали,
Много троп больших и малых
На пути своем топтали.

Но имеется нюанс», -
Продолжали дети враз, -
«Старушонка то, Ягуся,
Подвела нас в этот раз.

Тут их перебил отец,
С жизнью холостой борец,
Кулаки, уткнув на бедра,
Вздрогнув, словно холодец:

«Чем же подвела Яга?
Указала не туда?
Или может баб фригидных
Заграницей дополна»?

Отвечая, старший брат
Сделал к тятьке бравый шаг,
И сказал без дрожи в горле,
Про увиденных девчат:

«Много требуют заботы
Профурсетки из Европы,
А над ними, над самими
Непочатый край работы».

Средний брата поддержал
Рядом с ним в шеренгу встал
И отцу об иностранках
Слово к месту досказал:

«Да у нас это добро
Нынче даром не нужно,
На «Казачей» по дешевке
Продаются, Рубь ведро.

Ну, а младший сын скучал,
Ничего не отвечал,
Низко голову повесив
Позади один молчал.

Братцы с толком отдыхали
Младший был всегда в охране,
Дабы, как уже твердилось,
Их коняшек не угнали.

Из того, мануфактуру,
Заграничную структуру,
Младший сын не видел вовсе,
Потому молчал понуро.

Глупород до жути злой
В этот день ушел в запой
Да не просто на неделю,
А на месяц, с головой.

Собутыльников не звал
Пил один, один страдал,
Все грустил, скуля тихонько,
Царь в палатах горевал.

А к Ягусе, с горяча,
Он отправил палача,
Шобы не было повадно,
Одурачивать царя…

Через месяц, перед сном,
Царь уселся за столом
В день как отошел похмельный,
Раздирающий синдром.

И прикинув, царь под вечер,
Захотел собрать старейшин,
Совещание – по-русски,
А по-тамошнему – «Вече».