Lj, hjuj dtxthf

Вы не смотрели "Безумного Макса"?

Это такой фильм. Где дорога ярости и морево взрывов.

Анти(ух, как неожиданно)утопия.

Людской народ "внизу" в этом фильме жаждали воды. Те, кто был при короле тогдашнего парада, людской народ "сверху". Худые, нет, тощие. Бледные, вымазанные мазутою, в язвах, несущие за плечами, на шеях, в животах, головах и конечностях с десяток злокачественных опухолей и сарком. Иссечённые десятками сотен шрамов, обрамлённые безумными глазами, гниющими зубами, поражённые, прокажённые. Рак. Онкология. Воины полураспада. Чёрные пальцы. Чёрные лица, затылки, головы. Без единого сомнения в своих злокачественных, опухших, вымазанных смазкой и белоснежным порошком головах. Должно быть, теперь понятно, что от меня осталось. Душное.

«У этих мальчиков нет выбора. Они культурно бедны: там нет книг, нет интернета, нет театров, радио, музыки. Они переделывают свои рули, делая из них религиозные артефакты; они делают руками знак V8; они вырезают на телах автомобильный двигатель, потому что двигатель более постоянный, чем человеческое тело; они исписывают зубы хромом. Несмертный Джо создал целый культ, позволивший ему управлять людьми и заставлять их умирать ради себя.»

Так говорил Джордж Миллер.

Я всегда боялась смерти, расхаживая при этом вальяжно прямо по дороге яростных клыков кинжалов, лезвий. Я была готова умирать за и во имя. Изо дня в день. Курс терапии длиною в жизнь. Смерти боюсь, но умереть за и во имя — всегда пожалуйста. Отчаянные попытки совершать подвиги, делать дела, спать сны, поступать поступки. Поступью мягче, чем твои щёки в моих ладонях, врезаться в каждый излом реального до сладкого металла крови. Как твои губы. Как твои глаза. Как твоё лицо. Как естество твоё. Всё, что я только помню. Всё, что я только успела придумать. ****ый душняк.

Потеряв, как мне показалось (и кажется) очередную изюмину (всегда, кстати, кажется, что самую распоследнюю), я осталась ссохшимся куском пирога — неудачным пересоленным опытом, беспамятно влюблённым в то, что уже практически не помнит. Я плохой приверженец идеи. У меня отвратительно неуклюже плохая память. Почему это плохо? Знаете, почему? Потому что из пустоты появляется повод взять билет, приехать и понять всё от фраз до касаний. От улыбок одного до кошмарных воплей другого. Потому что следом вспоминается само собой, почему со мной так запросто перестают общаться: то, в чём я никогда не была виновата, но то, с чем приходится жить. Когда не приучена к людям и не понятно, что с ними делать. Что это такое и зачем? Это, блять, я уже со счёта сбилась. Извините, душно.

Людей я теперь вижу одним и тем же: угашенные в заржавевших подсвешниках восковые фигуры с фитилями внутри головы, шеи, груди, вдоль тела, вместо позвоночника и кишок расплавлены, лишены, разорены. Теперь же я стою рядом, наблюдаю и желаю лишь одного — жилистыми руками выкорчевать из себя этот фитиль, который позволяет чувствовать тепло, видеть свет, но вместе с тем уничтожает как снутри, так и изнаружи. С обезумевшими, лопнувшими капиллярами в глазах. Придумывая себе и другим и новые слова, и фразы, и шутки, и рассказы, чаще всего чтоб никто не понимал, о чём я думаю. Что делаю. Что пишу. Почему это на самом деле смешно или не смешно.

Это неважно, это всего лишь мой личный руль, кастомная наработка последних двадцати лет. Дорога ярости на внутренней стороне бедра, дорога ярости, благодаря которой подбородок кажется красивее, а не просто брюква на морозе. Я без единого сомнения знала, что не умею ничего, кроме слов. Слова я умею, слова я могу, слова мои, во мне, извне, повсюду, я с ними единое и, можно сказать, нечленораздельное. Я люблю слова, слова любят меня, я их чувствую в своих руках, скрещённых над головой. Слова — это моя религия, мой артефакт. Двигатель, выжженный, вырезанный, выскобленный на моей груди. В большей степени постоянный, более человеческого естества как такового. Слова… это мой руль. У меня нет ни культуры, ни духа, ни ощущений, ни эмоций, ни целей, но и выбора у меня, видимо, тоже нет. Я плюнула на Новый завет и послала на *** Первое послание к Коринфянам святого апостола Павла, а конкретно тринадцатую главу. Я теперь медь звенящая или кинвал звенящий, я ничто и нет мне в том никакой пользы.

Я поражена насквозь, наискось одной идеей, без единого сомнения тем, что я исполню. Мои зубы целиком в хроме, кислый, горркий, и я хочу только одного.

Чтобы ты запомнил меня.