Ты смотришь я вижу, ты думаешь я знаю

Тоска (преимущественно русское слово) — непереводимое ругательство.

Этим утром я впервые за долгое время подняла голову вверх и задержала взгляд на ползущих по статичному небосводу облаках. Утро моё, конечно, началось после полудня: если точнее — 12:10.

Я подняла голову вверх и увидела чистое небо, на которое обычно обращаю внимание в самую что ни на есть распоследнюю очередь. Раньше были только «эти мои закаты». Я эту фразу запомнила на всю жизнь, и если тогда ещё она тупой тоской отзывалась в груди, то сейчас — смирением в самом положительном смысле этого слова. Чистое небо не прятало солнце, поэтому белёсые лучи ласково грели моё лицо, мои щёки и улыбку. Так вот, что такое смирение.

«Я всё ещё здесь».
….………...….…….……………Пе…рв.…ые… д…ни……….……………….…………….….…

Тяжким грузом на мне лежал тот день, когда на прощание не было сказано совсем ничего, когда поезд М-К на;сквозь провонял моим рыданием, а злоебучий плацкарт и всё-всё остальное плюхнулось мне на мои не такие уж и крепкие плечи. Я хотела чувствовать себя свободной, но вместо этого потеряла внутреннее равновесие и поломала стрелку морального компа;са (а на него гарантийного талона в природе нет и не предвидится). Без стрелки в моральном компа;се тело и дух натурально разрывало от неконтролируемой тоски. Тоска (преимущественно русское слово) — непереводимое ругательство. Я тосковала. Я испытывала тоску в чистом её виде, так, как будто пила сок. Захлёбывалась.

«Ты хоть когда-нибудь думал обо мне?»
......….…….….….….…….…А….ч…то…б…ыл…о…да…ль…ше…?.……....……….……

Следующей стезёй оказалось молчание. Ты хоть знаешь, какой силой обладает молчание? Молчанием можно вспарывать животы, выпускать кровь, пробивать в мелкую крошку черепа и выдирать из груди рёбра (как листы из тетради). Молчанием можно ломать кости, можно расхуяривать чужие сухожилия в труху. Расхуяривали, правда, мои сухожилия, не чужие. Расхуяривать, расхуяривать, расхуяривать. Никто не верил, но меня расхуярило. Все неверующие посланы нахуй и сошли с ума. Хочешь уличить меня во лжи — навести в Кащенко моего (не моего) комрада Алекса. Он тебе всё расскажет и покажет. Он знает, что такое неизвестность, он был на моём месте и ему не очень понравилось.

А ты знал?

Ты всё, блять, знал.

«Что же с нами стало?»
……………….…………….…….В…оп…ро…с……ве…ка………………………….…….……….

……Ч…т……о ……ж…е…… с…… …н……ам……и… ….ст…ал…о?… …………..…….…..

А что? Что-то было? Откуда это «мы»? Не было никакого «мы» никогда в жизни, не дай Босх, просто картинка красивая, вот и всё, отъебись, понятно? Я даже думать не предполагала ни о каких «мы», просто было прикольно шкериться от симпатии, потом поддаться ей, а потом молчание срослось с тоской и выжрало из меня все силы, но это мелочи, детали и ***та. Неприкольные мелочи, детали и хуета, но не суть. Никогда об стену головой не бились? Я расскажу, что это: влетаешь головой раз пять или шесть со всей дури, РАСХУЯРИВАЕШЬСЯ, орёшь, корчишься, а стене похуй. Вот как прошёл мой май. В конце мая от моей головы не осталось даже мякотки, а стена цела, невредима и, кажется, пошла нахуй вслед за предыдущими комрадами. И тоска поглотила меня ещё сильнее. Каждое утро представало предо мной такой пыткой, что едва хватало сил дышать. Тогда, кажется, удалось свалить всё на акклиматизацию и следствие в виде ОРВИ. Тоске, разумеется, было плевать на мои отговорки перед всем миром, тоска сначала предложила симбиоз, а затем распоясалась, организовала тусовку «паразит-хозяин» в пределах моей туши, и потом, выждав пару минут, окружила со всех сторон. Окружён и сломлен. Вот как прошёл мой май.

«Я не понимаю эту БОЛЬ»
…………………………А……ч…то…се…го…дн…я…?……........……….……………………

А сегодня я впервые за долгое время подняла голову вверх и задержала взгляд на ползущих по статичному небосводу облаках. Я разглядела чистое небо, на которое обычно обращаю внимание в самую что ни на есть распоследнюю очередь. Раньше были только «эти мои закаты». Но сейчас я поднимаю голову вверх и вижу свет. Белёсые лучи нежно целуют меня в щёки, от чего у щёк появились веснушки, а у меня — улыбка. Тепло, солнечно и зачёт по психологии из шести вопросов про мышление и анализ. Я поняла, что ни о чём содеянном не жалею. Не жалею ни о ком обнятом и ни о ком целованном. Теперь я состою в гармонии с собой. Я спустя столько лет наконец принадлежу себе.

Я состою в гармонии с собой.
Я благодарна.
Спасибо. Спасибо. Спасибо.

Моя голова, мои веснушки и я — мы все так высоко.

Выше всех «этих моих закатов».

И мы прекрасны в столь умилительном спокойствии настолько, что с трудом верится в реальность происходящего.