Мой тесть майор разведки

Светлой памяти Араика Овакимовича Татевосяна (1914-1989) посвящается.

Был торс могуч и руки крепки,
он заслужил доверие бойцов,
мой тесть гимнаст майор разведки
шести был удостоен орденов.

Освобождение Кривого Рога:
в кошмаре уличных боёв
осколки раздробили ногу,
успеть б дожить до докторов.

Хирург решил отрезать ногу,
майор оставить настоял.
И было так угодно Богу,
через полгода он с постели встал.

Когда победный год настал,
тесть научился заново ходить,
он в строй вернуться пожелал,
но не успел на фронт отбыть.

Сказать по правде, тесть хромал
(ещё неведом Илизаров аппарат).
Хоть он старался, в баскетбол играл,
чеканным шагом не прошёл б парад.

Ввиду перенесённых жертв и мук
в стране не просто было жить,
трудился тесть не покладая рук
детей поднять, одеть и накормить.

Любил гостей, готовил сам.
Хоть и бывал почти что гол,
но поражались кулинарным чудесам
счастливцы, приглашённые за стол.

Отцу держали продавцы лаваш.
И выше всех похвальных слов
с утра под водочку с ним хаш,
а вечером армянский плов.

Фронтовиков могучей кучки
держал уверенно плацдарм.
Он танцевал на свадьбе внучки
и сохранял в общении шарм.

Когда товар распределяли по анкетам,
тесть обладал как ветеран приоритетом.
Он внучке подарил мечты вершину
талон на гарнитур и швейную машину.

Любил мой тесть шутить и улыбаться.
Однажды нас он пригласил прощаться
и приглашал настойчиво шутливым тоном.
А вечером скончался в миг без стона.

Как раз за две недели до кончины
мы праздновали тестя юбилей.
Хоть видимой и не было причины,
я загрустил.- Чего ж не пьёшь, Андрей?

Печальная, но знаменательная веха,
тесть похоронен был как раз в день смеха,
как будто бы по доброй воле
на Домодедовском ещё свободном поле.

Сверлили дёрн весенние лучи,
И деловито трапезу вели грачи.

На фотографии 1972 г. тесть со старшей внучкой и старшей дочкой.