Послевоенное застолье

Они, ещё не снявшие мундиров,
От своих будто грелись речей,
Вспоминая  отцов-командиров
И каких-то  кляня  сволочей.

Я пугался их, выживших чудом,
Приходившим по праздникам к нам:
У того рот искривлен беззубый,
А у этого розовый шрам.

Дядя Толя сипел будто мячик,
Когда чем-нибудь острым проткнёшь.
А  Серёгин  папаня  -  незрячий,
Но всегда в сапоге прятал нож.

Вспоминали про дни в обороне,
Про сельчан : кто живой  -  неживой...
На столе стыла брага в бидоне
Да чернел рыбник в корке ржаной.

А на печке тепло и  сонливо,
И когда уж почти засыпал,
Вдруг как будто срывалась лавина:
Кто-то песню как флаг поднимал.

Она их словно в даль уносила,
В ней мольба и решимость была,
Чтобы смерть приходить не спешила,
"Ведь у них есть и дома дела!"

А отец, захмелевший немножко,
Поглядев на взгрустнувшую мать,
Доставал из чулана гармошку,
Чтоб на ней плясовую сыграть.

Начинал, будто ощупью, с вальса
И смущался, что звук невесом:
Не хватало на той руке пальцев,
Что лежала на планке басов.