Аныч вернулась

От заката до рассвета... Нет, это совершенно не то, о чём вы, как просвещённые читатели, могли подумать. Это название первого фильма Тарантино, скачанного втихаря с запрещённого законом пиратского торент трекера и просмотренного Пантелеймоном Фёдоровичем втайне от других, более юридически осведомлённых граждан. Фильм если честно был  по правде говоря так себе, но тогда, в далёких девяностых он просто таки ошеломил неокрепшую психику Пантелеймона. Какие же там были спецэффекты! А процесс  трансформации людей в вампиров и последующая расчленёнка нелюдей  с фирменным обилием кровищи.  Да, там ещё Клуни молодой засветился. Ну и разумеется, Сальма Хайек тряхнула напоследок слегка своими аппетитными формами. Перед тем как разлететься ошмётками по стенам питейного заведения.
Пантелеймону Фёдоровичу нравились фильмы различных жанров, но фильмам ужасов он отдавал безапелляционное предпочтение. Сейчас мало какой фильм мог вызвать у него непроизвольное подскакивание на стуле с учащением сердцебиения. А вот раньше, после какой то там «Тайны острова чудовищ» он не мог зайти в комнату, в которой отсутствовал видимый источник света.
 
Если что — это было лирическое отступление.

Не знаю как там другие, но свой эмоциональный стресс или нервное напряжение Пантелеймон привык разряжать как пистолетную обойму, в разнообразных стрелялках, бродилках и прочих ролевых играх, в изобилии находящихся у него на старенькой ЭВМ. Дискеты с играмы были рассортированы по степени интересности и заботливо расположены на прикроватной полочке . Кому то может показаться странным, что в таком более чем зрелом возрасте мужчина необратимо тратит своё ускользающее сквозь клавиши клавиатуры время на такую ерунду как компьютерные игры, типа «Дум», “Веном: Коденэйм аутбрик”, “Казм” и прочие Диаблы, Казаки, Принцы Персии и Лары Крофт. Но лучше уж так, чем пить, курить и заниматься любовью с женщина «с пониженной социальной ответственностью». Хотя насчёт женщин можно и поспорить, но мы здесь не диспуты собрались проводить. Так ведь? Если вам хочется почесать язык — идите в соц сети. А тут серьёзные вопросы поднимаются и рассматриваются со всех сторон.
Итак, отделив очередному врагу мозги от черепной коробки точным выстрелом из дробовика, Пантелеймон Фёдорович поставил игру на паузу и отхлебнул подостывший кофе из алюминиевой кружки. Стресс от бытовых неурядиц постепенно развеивался по мере прохождения уровней игры «Ретурн ту кастл Вольфенштейн» (надо заметить, что на клавиатуре отсутствовали английские буквы, поэтому приходилось печатать слова с русским акцентом). Часы за игрой пролетали как лица офигевших пассажиров в окнах гиперлупового поезда. Отвлёкшись от ЭЛТ монитора, Пантелеймон с нежностью обратил свой пламенный взор на фотографию Феялены. Пантелеймон и сам уже не помнил как его угораздило познакомиться с ней, но с их последней встречи он периодически вспоминал о ночной Фее, пересматривал совместно нажитые фотографии и в мечтах снова возвращался на сентябрьский песок средней горячести в объятия этой «знойной женщины — мечты поэта». Да, странные мечты иногда появляются в светлых головах любителей хореев и ямбов...
Но время не стоит на месте, на смену одной музы приходит следующая, и ещё одна , и ещё. «Служенье музам не терпит суеты». Пантелеймон владел рифмой так виртуозно, как Паганини скрипкой. Но из за присущей ему лени, отсутствия честолюбия и целеустремлённости, он нигде не печатался, не номинировался и не вступал в различные паэцкие союзы в качестве члена. В Ничипурышках существовал один литературный кружок - «На берёзовых почках». Но что то в названии подсказывало Пантелеймону, что там занимаются не сочинительством стихов, а чем то совершенно другим. Недаром после заседания клуба, все его члены покидали заведение еле держась на ногах с красными носами и перегоревшим дыханием. Нет, они пописывали конечно кое какие стишочки, печатываемые в местной газетёнке «Литр-в-натуре-на-я газета», выходившей еженедельно тиражом чуть более 500 экземпляров. Только от одной мысли оказаться на странице этого издания в качестве автора стихов, Пантелеймона бросало в дрожь и он потом неделю не мог без содрогания смотреть на единственный в городе киоск по продаже бумажных изделий, подвергшихся процессу нанесения на них слов с помощью типо графской краски. Краску, как оказалось, в местную типографию поставлял чудом сохранившийся ещё с додепрессионных времён граф Рябкофф. Неизвестно какую цель преследовал граф, но ему на протяжении многих лет удавалось бесперебойно вгонять в краску рулоны газетного ширпотреба. «Когда нибудь, - мечтал Пантелеймон, - и я смогу напечатать книженцию своих лучших произведений. Вот только денег накоплю и так сразу закажу. Ну, или бизнес леди найду какую нибудь, чтоб отспонсировала меня по полной программе.»
Что же, мечтать не возбраняется, даже тем кто живёт в придуманном то бишь сказочном мире. «Всё ещё обязательно наладится, - утешал сам себя Пантелеймон,- Не может такого быть чтобы хорошему человеку да не фартануло!»
И тут кто-то настойчиво постучал звонком в дверь. Неторопливо поднявшись со стула, чуть прихрамывая на затёкшую от долгого сидения ногу, Пантелеймон прошёл в коридор и трижды провернул ключ в навесном замке против часовой стрелки. Дверь широко  раскрылась внутрь от резкого движения крепкой руки или скорее ноги стучавшего, впечатав Пантелеймона со всего размаху в облезшую стенную обоину. Левым глазом, прежде чем потерять сознание, он успел заметить как в квартиру по застеленному драпдерюгами полу вошла особь женского пола, в сапогах по колено и кожанке, перепоясонной портупеей с маузером в деревянной кобуре, дружески похлопывающей точёное бедро  при ходьбе. «Аныч вернулась» ,- с радостным стоном испустил последнюю восторженную мысль Пантелеймон Фёдорович, прежде чем в его глазах померк свет.