Инопланетянин Робинзон 1 часть

Где-то на высоте 3000 метров, на склоне горы, в пещере, говорят, живет человек, которому непонятно сколько лет. На вид ему около ста лет, на самом же деле возможно в несколько раз больше. Он достаточно бодр, любит сидеть у костра на площадке перед входом в пещеру и своими светлыми от возраста глазами грустно смотреть куда-то вдаль, как будто ожидая какого-то чуда. Говорят, что он ждет пришествия инопланетян, которые якобы оставили его когда-то на время, но почему-то не вернулись за ним. Может с ними что-то случилось или они заблудились на просторах Вселенной…
Мало кому удавалось контактировать с ним напрямую, хотя говорят, что он говорит на любом языке свободно, знает о нашей цивилизации, практически, все, потому что у него есть такие технические инструменты, что он легко подключается к магнитному полю Земли  и может получить любую информацию. Внутри пещеры у него никто никогда не был. Это табу. Одна экспедиция пыталась это сделать, но уже на подходе за несколько километров  у них что-то начало происходить с психикой. Сначала они, двигаясь по тонкой тропинке, извивающейся на склоне горы, абсолютно потеряли память. Они  забыли напрочь: кто они, куда идут, а когда вернулись назад, то дней десять проходили лечение в психиатрической больнице. Вертолет, однажды приблизившись к его пещере, вдруг потерял управление и рухнул к подножию горы. И так как он никого не трогает, никому не угрожает, про него просто забыли. Ну, живет себе старый человек, где-то в горе, в Приэльбрусье, никому не мешает, ну и пусть себе живет, и, его даже прозвали «Робинзоном».
Я, как репортер газеты, общаясь с местным населением, однако узнал маленькую тайну от одного аксакала. Тот проговорился, что кто-то когда-то умудрился повидаться и поговорить с Робинзоном, потому что у него с собой была бутылка оливкового масла, и масло это видимо и было тем дефицитом, послужившим пропуском для контакта. И у меня зародилась мысль: взять с собой канистру оливкового масла и без всякой хитрости, просто с уважением идти к нему на поклон. Никаких темных мыслей у меня в голове не было и в помине, просто я размечтался сделать своей возлюбленной предложение «руки и сердца», получив благословение инопланетянина. Но как мне уговорить свою Нинку, она, кстати, тоже репортер, совершить такой смелый неоднозначный поступок, а заодно и  проверить серьезность ее чувств ко мне, ведь Робинзона не обмануть.
Вечером в кафе, за чашечкой кофе, я начал издалека: «Слушай», - сказал я  ей – «так надоело писать про всякое вранье, про борьбу с коррупцией, про Права Человека, надоело чувствовать себя папуасом в руках чиновников, хочется подумать о высоком, о вечном, о смысле жизни, и  вообще, хочется совершить поступок, который  запомнится на всю жизнь». И рассказал ей о Робинзоне. Я думал, что она откажется, скажет, что меня заносит, зачем рисковать, но к моему величайшему удивлению она загорелась и согласилась. И твердо сказала: «Пойдем вместе!»  Это был шок. И добавила: «Только никаких фотоаппаратов, камер и прочих глупостей, только чистые намеренья и чистые помыслы».   
Итак, с чистыми помыслами мы подъезжали на маленьком стареньком автобусе к затерянной в предгорьях Эльбруса маленькой деревеньке, где жила знакомая наших знакомых одинокая, пожилая женщина по имени Марьям. Она жила одна, так как муж у нее погиб в горах, а дети (сыновья) уехали жить в город. Она ждала нас уже на остановке.
- Вы, Евгений и Нина?
- Да.
- Тогда вы ко мне. Здравствуйте!
Поздоровавшись, мы стояли молча, полу открыв рты, устремив взгляды на горы вокруг нас. То, что мы увидели, никак не вязалось с тем, что мы ожидали увидеть! Это были не просто горы, лес и падающие водопады со скал. Нет, это было в несколько раз грандиозней! Это была целая планета, полная величия, тишины, тайн и как мы почувствовали опасностей. В один миг мы из людей превратились как бы в песчинки, ущербные и чреватые своими помыслами. 
Марьям смотрела на нас, снисходительно улыбаясь: « Вы наверно первый раз в наших краях? Вон посмотрите туда», - и она показала рукой куда-то вверх. А там, в лучах заходящего солнца, среди облаков, мы увидели вершину Эльбруса, похожую на женскую грудь. Мне вдруг показалась глупой вся наша затея, но Нина, поняв меня без слов, сказала: «Ладно, утро вечера мудренее».
За калиткой нас встретил добродушный лохматый пес по имени Жека. «Ха», - подумал я – «почти мое имя». Мы разобрали рюкзаки, достали подарки для Марьям, сели пить чай и спросили Марьям: «Есть ли какие-то особенности, опасности, чего надо опасаться в первую очередь, может плохие люди?»
- Да нет здесь плохих людей, им здесь не выжить. Да и что им тут делать, все живут скромно, а из особенностей… в горах нельзя кричать, стрелять. Возникает эхо, которое может сорвать снежинку на вершине горы, которая затем, двигаясь вниз, соберет тонны снега и, разгоняясь, эта лавина сметает все.   
- Марьям, завтра мы поищем невысокую гору у вас со скалой, под названием Робинзон.
- А что искать, я вам ее и так покажу, но до нее  добраться не просто. И не такая уж она и маленькая. Дело в том, что туда никто не ходит и даже не пытается уже лет сорок. Еще есть опасность – это  волки. Так муж мой погиб. Я ему говорила « возьми оружие», а он « да, они меня уже с детства знают»…
Мысли у меня в голове носились самые разные.
- А вдруг это никакой не инопланетянин, а просто старый аксакал, сбежавший от быта и жен, и сотни проблем, созданных обществом. Ведь как говорится «дай счастья мне, а значит дай покоя?!   Но, что-то не совпадало в этих размышлениях.
- Люди вокруг, это ведь не клоуны, чтобы такими вещами шутить. Значит, в этом есть правда?
Эта тайна манила нас, но я боялся за Нину, подумал, может сходить одному, но она отгадала мои мысли и сказала: «Ты хочешь, чтобы мы с Марьям стали как две безутешные вдовы?! Если ты уйдешь один, я брошусь со  скалы. Я не смогу жить без тебя ».
Шутки шутками, но вдруг я понял, что проблем с каждым днем будет все больше!
- Да нет, - сказал я, как бы шутя, - будем решать все вместе, и напишем по приезде репортаж «Между жизнью и смертью цивилизаций». Всем нашим конкурентам «коллапс».
Только вот никак не дает покоя некая мысль «Зачем все это?» Может нас кто-то разыгрывает, тогда непонятно: кто и зачем?
В глазах невесты, я не хотел выглядеть малодушным и решил рискнуть. Все-таки риск –  дело благородное!
Мы начали складывать рюкзаки, канистру с оливковым маслом, аптечку, две банки консервов, плед из верблюжьей шерсти и две бутылки меда. В комнату зашла Марьям и положила на  стол сверток. Я развернул и обомлел, там был пистолет с глушителем. Марьям сказала, что это то, что не взял ее муж с собой в последний раз.
- Вдруг пригодится, не люблю видеть обглоданные человеческие кости…
- О, спасибо, Марьям, но почему с глушителем?
- А потому, что эхо хуже волков.
Наутро мы вышли «ни свет, ни заря» и двинулись в сторону, куда показала Марьям. Тропинки петляли, и местность была крайне непонятная. К обеду обошли только одну высотку, съели банку тушенки и дальше в путь, но вскоре почувствовали, что мы заблудились. Вечер в горах наступает очень быстро. Пройдя еще метров пятьсот, мы вдруг осознали, что пришли на то же место, откуда начинали движение. Смеркалось.
- Достань фонарь, - сказал я Нине.
И вдруг в нескольких метрах, впереди нас, увидел две яркие желтые точки. Нина тоже увидела.
- Смотри, светлячки!
- Это глаза волка, а не светлячки, - ответил я ей тихо и достал пистолет.
– Свети прямо на него.
Она включила фонарь, волк дернулся, но я успел  первым. Пуля разбила ему голову. Он как будто бы все еще хотел прыгнуть на нас, но я на всякий случай повторил выстрел. Мы подошли ближе. Это был дородный волчина, с оскаленными клыками и когтистыми лапами.
Нина спросила: «А вдруг он не один? Смотри где выход из леса».
Я достал охотничий нож и отсек  лапу зверя. Оглядевшись, мы обнаружили, что находимся в двухстах метрах от дома Марьям. Она стояла на крыльце, рядом лежал Жека.
- Заблудились мы, Марьям. А вот привет вам от волчьей стаи, - и положил к ее ногам лапу волка. Спасибо вам, но мы завтра снова пойдем!
Она молча смотрела на нас, а по щеке ее медленно текла слеза. Видимо живыми она нас увидеть уже не надеялась.
На следующий день  тоже: рюкзаки, канистра с оливковым маслом, консервы, вода, плед и пистолет с глушителем. Да еще Марьям принесла две каелки, сказав что «кто ходит в горы - они помогают» и добавила, словно вспомнив, что за этим холмом есть горный ручей, который берет начало на «скале Робинзона». И как мне показалось, это был шанс!
К концу дня мы были уже близко к цели, оставалось метров сто, когда начал опускаться какой-то туман, и, поторопившись, Нина подвернула ногу. Делать  было нечего, на краю небольшого выступа скалы мы устроили привал до утра, и, завернувшись в верблюжий плед, скорчившись, отключились.
Наутро нас ждала новая неприятность. Стопа ноги у Нины опухла, и опираться на нее было невозможно.
- Оставь меня здесь и иди, потом меня заберешь. К тому времени может и нога пройдет.
- За кого ты меня принимаешь. Я свое счастье на дороге не брошу.
Оглядев подъем и упаковав рюкзак, я взвалил невесту на плечи и начал новый этап восхождения. Главное состояло в том, чтобы не оступиться и не рухнуть вниз. Я не мог остановиться, отдохнуть. Я молча кряхтел, потел и полз, ободрав руки, колени и даже щеку. Вот последние сантиметры и мы вывалились с Нинкой на горизонтальное плато, величиной с футбольное поле, за которым была высокая скала, со стоявшим в центре человеком с длинными седыми волосами, в рубище до пят и посохом в руке, с любопытством, смотревшим на нас. Мы обессиленные, валяясь на краю пропасти, еле приходили в себя, а отдышавшись, с четверенек встали на колени, поклонились ему и сказали: «Отец, прости за беспокойство, если сможешь.  Мы пришли к тебе поклониться и просить благословения. Кроме Бога и Вас у нас никого нет!»   
Старец слегка улыбнулся, перекрестил нас и сказал: «Это все позже, а пока неси свое сокровище вон в то урочище», - и показал на красиво увитое  плющом  углубление в скале, в стороне от главного входа. – Отдохнете, потом поговорим. Ты ведь Евгений, а она Нина. Не удивляйтесь, я о вас уже знаю. Там есть вполне приличная ванная комната. В беседке уложишь Нину, намочишь тряпку вот этой жидкостью,- и он протянул банку с каким-то настоем, - плотно завяжешь, и к утру нога будет здорова. Есть чем замотать?
 - Да, я майку свою порву!
- А вечером приходи к костру, поговорим,  - добавил он.
Я все так и сделал. Нина спокойно спала, а я, очнувшись, увидел, что уже смеркается и пошел к Отцу. Достав из кармана экземпляр газеты с нашими с Ниной статейками, я показал их ему и сказал: «Вот такой глупостью приходится заниматься».
- Присаживайся,- сказал Отец, указывая на кусок бревна лежащий рядом.
Он посмотрел вверх, небо зажигало звезды… Горы, звезды, угли костра – красота, да и только.
- У вас тут, как в раю!
- Одиночество страшная штука, - задумчиво попыхивая длинной трубкой, проговорил старец, - а у вас как?
- У нас внизу, как в аду… предвыборная компания – будь она неладна. Кровососов выбираем… да, кстати, Отец, а почему, если не секрет, вас называют местным Робинзоном?
- Да потому, что я их назвал папуасами. Уничтожают планету, убивают друг друга. Ведь если дикарю дать автомат или ракету, он станет только хуже - злее, агрессивнее…, но им осталось недолго. Несостоявшаяся цивилизация, такие встречаются во Вселенной. Их выкидышами зовут. Послушай, сын, ты ведь пишешь стихи?! Почитай что-нибудь.
 И я прочел отрывок из своего «Постулат» -
У темных сил все больше власти,
Мир под угрозой огневой.
И человеческие страсти
Стянулись в узел роковой.

Везде разлад -  кто верит в чудо,
Кто думает – спасет мошна,
Кто ждет подмоги ниоткуда,
Но всем мерещится война.

Война – бессилье  и разруха,
Трагедий судеб, суета,
С косой старуха-повитуха
И нищих духом темнота.

За потребленческим экстазом
Вино лжеистин жадно пьем.
Мы растеряли веру в разум
И что посеяли – то жнем.

- Ну, вот видимо и ты это чувствуешь. Молодец. Почитай еще.
.  .  .
Сегодня хочется молчать…
Ведь бросив взгляд
На бремя тризны,
Приходится понять -
Сегодня слово – грязь! ...
Коль раньше вспоминать,
Немерено сурово
Звучало изначально, знать, -
«Сначала было слово!»
Нет слов. Не хочется мечтать.
Пора кричать: « Эпоха вандализма!»
Приходится молчать…
Но, скоро я начну рычать,
Как зверь, попавшийся в капкан,
И если я из могикан, последний,
То мне судьба дала решить -
Рубить иль нет
«гордиевы узлы» наследий,
Иль плыть в течение судьбы?
Но, я рискую прокричать:
«Что я не сдамся без борьбы,
Капкан для разума бессилен,
Свободен разум! Он всесилен!» -
В молчанье тучи – покаянье,
И ливни слез тому признанье,
Как высшим силам Мирозданья,
Но как всё заново начать?!
Опять приходится молчать.
- Хорошо. Давно не слышал хороших стихов. Деньги хоть платят?
- Ни копейки еще не получал. Пушкин в наше время сам бы застрелился. Отец, неужели ничего нельзя сделать, чтобы  спасти нашу  цивилизацию? А как же Вы?
- Меня не надо спасать. У меня в горе все есть. Я жду своих и за мной обязательно вернутся. Да и соседи наши, видел НЛО? Залетают, бывает, привозят, если чего не хватает.  А вот у вас скоро, видимо, начнутся войны и радиоактивное излучение никого не пожалеет.
- Может Вам так кажется?
- Чего казаться? Я бываю на всех военных советах. У меня подключение к магнитному полю Земли. Мне не нужны газеты, телевидение, интернет. Вот смотри, что сейчас идет,  к примеру, в Пентагоне.
Он достал маленький пульт и нажал кнопку. Вокруг нас начало формироваться голографическое изображение – совещание военных. Он выключил, все пропало.
- Хочешь, - сказал он, - я  могу показать, чем занимается сейчас любой олигарх у себя дома. Они же все находятся в магнитном поле Земли.
Я ужаснулся.
- Нет, не надо. Скажи, Отец, но ведь любая болезнь имеет причину, в чем корень этого зла?
- А корень в том, что идеология личной выгоды захватила власть. Как сказать попроще? К примеру, лист  дуба – это не дуб, отдельное физическое лицо – это не человек, так как на самом деле Человек – это Вид, это общество. Так что, так называемая демократия, выборы, права человека – это, говоря вашим языком, просто развод! И если  во главу идеологии, а значит общения, экономики поставить корыстный интерес отдельного человека, то общество начнет деградировать во всем: в науке, культуре и т.д. Так на вашей планете развалился СССР, Украина, Грузия, Чехословакия, Югославия и др.  А дальше война.  Кто это озвучит, тот станет врагом вашей власти. Мне это ни к чему. Дай, мне слово, что никогда не скажешь, что это сказал я, иначе я подведу своих. Ты можешь говорить что хочешь, но от своего имени. Даешь слово, Евген?
- Да, - ответил я.
Мы сидели, глядя в бездонное звездное небо. Молчали, смотрели на угли. Я снова читал стихи…Такого единения душ, я не чувствовал наверно с тех пор, как не стало моей мамы. Я был счастлив и безмерно благодарен Робинзону за эту ночь, за наше молчание…  Тихо и незаметно ночь подошла к концу, забрезжил рассвет.
Расставание
Когда первые лучи восходящего солнца осветили «скалу Робинзона», Отец встал, распрямил плечи, перекрестился на восход  и произнес: «Ну, что дети мои, пора прощаться». Из беседки в скале вышла Нина, она уже почти не хромала.
- Идите сюда, - сказал Отец, - Вставайте на колени. Буду вас благословлять.  Возьмитесь за руки, - и он окропил нас водой из ручейка текущего с горы, положил свои руки на наши головы и медленно произнес, - Любите друг друга, живите вместе и будьте счастливы. Бог вас видит и любит! Полюбил и я вас, жаль расставаться, но у вас своя жизнь!
Мне показалось, что голос его дрогнул. Через пару секунд он еще добавил: «Если будет совсем плохо, приходите, я вас укрою и защищу, не сомневайтесь! Мы уже сейчас вроде как родственники. Я уже сейчас ваш Крестный Отец. Вставайте», - затем повернулся к лучам солнца и сказал: «Прости меня, Господи, если что не так! На все воля Твоя»!
Он сел в свое кресло и произнес: «Берите ваши пожитки, впереди у вас испытания». Мы оделись и подошли к нему. У Нины на глазах были слезы. Я обнял ее и понял, что она боится спуска с горы.
- Не надо бояться, дочка, - сказал Отец, -  А вот так вы спуститесь.
Он повернулся в сторону пещеры и не торопясь подошел  к большому серому валуну, стоящему слева у входа. Подойдя, протянул правую руку, и, приложив ее к камню, замер. В ту же самую секунду цвет камня буквально на глазах стал меняться, и вот это уже не серый невзрачный валун, а матовая сферичная капсула с нежным голубым сиянием вокруг. Отодвинув полукруглую дверь, он показал нам на два кресла внутри и добавил: «Капсула доставит вас к подножию горы, на границу с лесом, дальше идите пешком. О капсуле не беспокойтесь, она вернется обратно сама. А чтобы благополучно добраться до жилища Марьям, вот вам мой подарок». С этими словами он достал из кармана своего одеяния небольшой серебристый металлический  цилиндр, внешне очень напоминающий свечу, состоящий из трех соединенных между собой блоков, и, протянув нам сказал: «Это нейтрализатор агрессии. Каждый блок автономен и способен без подзарядки работать в течение тридцати  лет. Включается от тепла руки, радиус действия до пятисот метров, тот, кто захочет сделать вам зло будет наказан, но будьте осторожны, не используйте его без особой надобности». Мы поклонились Крестному, и  поцеловали его руку.
Капсула доставила нас к подножию горы, а затем совершенно бесшумно улетела обратно. Мы оказались на том самом месте, где заходили в лес уходя от Марьям. Нина вдруг вскрикнула, и, вцепившись мне в плечо, взглядом показала на  что-то за моей спиной.   Оглянувшись, я увидел, напротив нас, в нескольких метрах сидела стая волков. Они будто ждали нас, предчувствуя наживу и жадно скаля пасти. Моя рука потянулась в карман куртки за пистолетом, но их было не меньше пяти. «Успею ли?- я отодвинул Нину за спину, - Не мешай». Но она вдруг прошептала: «Попробуй свечу».
- А что?! – подумал я и, достав свечу левой рукой, поднял ее над головой.
Что случилось дальше - не поддается объяснению. Волки вдруг замерли, протяжно завыли, как воют волки на луну и внезапно, резко взвизгнув, и заскулив, как раненые, ринулись от нас в чащу леса. Путь был свободен. Мы побежали к дому Марьям. Женщина сидела на крыльце, рядом у стены стояло охотничье ружье, а у ног лежал Жека. Увидев нас, он слегка завилял хвостом. Обстановка была невеселая.
- Замучили нас волки. Воют и воют, я уже и коз сегодня из сарая не выпускала. А вы то как?
- Да неплохо. Попроведовали старика. Да, - тут вспомнив, я достал пистолет и положил его к ногам Марьям.
- Марьям, вы нас здорово выручили. И вот еще, - я вытащил из кармана куртки свечу, и, отвинтив нижнюю третью часть, подал ее Марьям,- Это вам. Держите просто в руке, и никаких волков близко не будет, -  и добавил, - Уже проверено. Здоровья вам, Марьям, счастья! И тебе, Жека, тоже счастья, - я потрепал собаку по загривку.
- А автобус у вас где?
- Так он там, у магазина стоит, еще минут пятнадцать.
Мы обнялись с Марьям и побежали к автобусу. Так закончилось наше предсвадебное путешествие.

У скалы Робинзона
У «скалы Робинзона» кружил маленький частный вертолет. Кружил, кружил и все-таки сел на край плато, где сидел Отец. Выскочивший оттуда пассажир, подбежал к старцу и крикнул: «Привет! Живой еще? Слушай, не видел тут двух молодых журналюг: парня с девушкой»? Старец медленно поднял взгляд на незваного гостя: «Были два дня назад, но уехали».
- А куда?
- Туда. База Терскол «Привал странников».
- А что им надо было?
- Звали на выборы, голосовать приглашали, но я ведь неграмотный. Куда пойду? Вот газету оставили, - и подал приезжему газету, где был его портрет на первой странице.
- О, еще с моим портретом!
 Приезжий махнул старику рукой: «Ладно, поживи еще немного». Заскочил в вертолет и взмыл в пустое небо.
Отец, посмотрев ему вслед, тихо сказал: «И ты поживи немного». Затем взял газету и бросил ее на угли перед креслом, газета мгновенно вспыхнула. 
 
В редакции
  В редакции Пятигорска предвыборная суета. Все стараются угодить кому-то, вдруг выберут  его кандидата тогда и свой рейтинг повысится.
Наши столы с Ниной напротив друг друга, но мы так ушли в накопившиеся проблемы, что и поговорить было некогда. Вдруг зам редактора, вихрем ворвавшаяся  в комнату,  с силой хлопнув по столу пачкой свежих газет, буквально завопила: «Ну, это же надо! Кандидат в мэры Марк Моисеевич Кротов, за десять дней до выборов, - посмотрев на Нину, добавила, - Кстати, твой поклонник, вчера умудрился разбиться на вертолете, на горе «Привал странников». Это Терскол. Ну, что он там забыл? У него рейтинг был выше всех! А сейчас все под нож! Сколько работы и все впустую.
- Слушай, а ведь он недавно все тебя искал. Ему еще сказали, что ты в поход ушла.
Нина обозлилась. – А может он тебя искал? Как говорится: кто ищет, тот всегда найдет! Что меня искать? Не видишь, я – на  работе!!!
Я сидел, обхватив голову руками. Когда мы остались одни, Нина подошла ко мне сзади и, поцеловав мне руки сказала: «Не бери в голову, я только твоя!» Заглянув в мою писанину, и увидев, что я пишу о нашем путешествии  охнула: «Ну, ты же слово давал, что никому о Нём ничего не скажешь, а сам…» Я встал, обнял ее и сказал: «Я никогда не нарушаю своих слов и обещаний. Смотри, - и я открыл первую страницу. Там было написано «Инопланетянин Робинзон» (фантастический рассказ), - А это совсем другое…»


(Продолжение следует)