Нули

Сшиваются образы несказанных слов
сомнением рта.
В лицо смеющихся, волна с ног сшибает и на мели.
Разломанным чувством сгребаешь с тарелки куски,
подогретые жадностью сытого живота.
Скандируют толпы. Ворующих сон встрепенул,
как на прощание, как на краю раздраженного дна:
— Отдай часть себя.
Разливаешь глухое отчаяние по стаканам пустых отрицаний.
Между взглядами —
Толщина небьющегося стекла
Сжимается сомкнутой челюстью зданий.
Когда в самовнушении скрывается страх,
Разоренный людьми проходящими,
Пухом разостланным на губах
Восхищающихся безустанно,
Неся за собой весь вздор панихид,
Всю любезность утрат,
Всех дам, облаченных в больные одежды,
Ворочаешь затхлое на зубах,
Как горькую рисину гадкой надежды.

— Ты слеп.
А кто слеп, тому дозволяется первым
Не спать, разрастаться кустарником в спальне,
Ломать свои стебли.
Рискуя клеймить свое имя,
Вселгущей губой цепляясь за губы,
Стираться воплем немым на наждачной бумаге,
Как когти у кошки.
И не остается
ни рвения в дебри,
искать безупречных,
искать запрещенных,
искать первых встречных.
И не остается желания спать одному в кровати,
Приткнуться к ногам, тебя бьющим,
Но дарящим верную паперть.

Так скучно. Что хочется жить вопреки.
Принимать положение лежа,
Ждать, когда камень собьют тростники
В леденящую полость усталого моря.
Когда сетью подхватят тебя моряки,
Если море не сточит.

Если и этого мало -
Гильотину заточат тобой.
Но и она помогать не захочет.