Ты куда бежишь, дорога?..

Огромное спасибо Вам за блестящий, добрый отзыв, Мунира!

очень я рад, что Вы поддержали это стихотворение. В своё время "знатоки" не увидели в этом стихотворении ничего особенного, так что я им поверил и до недавнего времени оно оставалось в моём архиве в тетрадке за 1970 год. Я сейчас произвожу ревизию своих старых стихов, "вытаскиваю" их из забвения и реабилитирую.
И читатели их одобряют, утверждая, что стихи, написанные мною в молодости,очень интересные. А я думал, что хорошо писать я стал гораздо позже. Вот такова судьба стихов!

Я очень скоро уезжаю далеко на некоторое время, но смогу оттуда общаться с моими друзьями на стихи.ру с помощью ноутбука, который там у меня есть. Сейчас я занят сборами в дорогу.

Счастливо Вам,
Ваш Константин.

Константин Фёдорович Ковалёв   02.12.2018 23:29   Заявить о нарушении

Удивляют меня эти "знатоки". Перечитала снова, стараясь их понять, и снова подпала под обаяние Ваших строк. Ну да Бог с ними, несчастными.
А Вам - счастливой дороги и приятного возвращения!

Мунира Ермолова   03.12.2018 14:01   Заявить о нарушении

Мунира!

Спасибо за пожелание доброго пути!
Что до "знатоков", то они, как и сейчас делились на разные типы. Одни были недоброжелателями. Например, работники редакций, куда я посылал стихи. В СССР была такая система, что редакторами и их помощниками отделов поэзии по блату назначали полуграфоманов, которые думали, что если они "зарежут" всех прочих неизвестных поэтов, то останутся они сами в русской литературе классиками: ведь их публиковали в других редакциях другие полуграфоманы, а они им в благодарность печатали их. Это называлось "перекрёстным опылением"(!). И они действительно убивали у многих поэтов веру в себя, и те переставали писать или оставаться в безвестности. Вот у меня впервые опубликовали в журнале одно стихотворение только в 1971 году в Москве( мне было 35 лет). А первая книга "Сердцевина" после многолетних отказов во второстепенных издательствах была опубликована в лучшем издательстве страны "Советский писатель" и то спустя 9 лет после приёма рукописи (мне был 51 год!). Это потому, что до 1973 года я жил в провинции, а, кроме того, никогда не посмел бы пригласить редактора в ресторан, что было принято, особенно в ЦДЛ (в Центральном доме литераторов, описанном Булгаковым в "Мастере и Маргарите"). Да если бы у меня не было совести, я всё равно не смог бы таким образом подкупить редактора, так как я жил на жалкие грошИ многие годы.
Другой тип - это малокомпетентные в поэзии люди, внешне в ней вроде бы разбирающиеся. Третьим "знатокам" содержание стихотворения напоминало что-то неприятное в их жизни или им переживание поэта было чуждо, и они не верили, что такое может быть, и они произведение не одобряли. И большинство "знатоков", не будучи даже партчиновниками и, более того, чересчур советскими людьми, тем не менее, находились под воздействием понятий в литературе, прививаемых массам властью. Поэтому стихи грустные, полные горя, печальных рассуждений о жизни ими невольно казались "чуждыми". Особенно с религиозными образами (не дай бог!). Ведь народ радостно шагал к коммунизму без всякой грусти и сомнений(!). То есть пропаганда делала своё дело. Помню, один любитель моих стихов, инженер, сказал мне о моих печальных стихах: "Откуда у тебя такая упадочность, Костя? Глянь! Ведь жизнь бьёт ключом!" Я ему ответил: "И всё по голове!", имея в виду гаечный ключ... А, наконец, я сам невольно находился под воздействием мнений всей этой разношёрстной публики.
Сейчас в поэзии иная эпоха, хоть и медленно, наступает. Поэт становится духовно свободным, не думая, позволительно ли так писать или нет. Не только в политическом, но и в моральном духе. Теперь истинный поэт не волнуется о том, "что будет говорить княгиня Марья Алексевна".

Счастливо Вам!
До встречи!
С поклоном,
Ваш Константин.

Константин Фёдорович Ковалёв   03.12.2018 17:13   Заявить о нарушении