история земная

А мы не молодеем, хоть убей,
хотели повзрослеть, но перебрали.
Воркующая пара голубей
выводит на карнизе пасторали.
Подыгрывает ветер на трубе,
оконных стёкол частая трещотка...
Взрослея, мы становимся грубей,
высказываясь взвешенно и четко

без всяких околичностей о том,
в чем в молодости так преуспевали.
Цинично размышляем о святом,
болтая на вселенском карнавале
под масками, где каждый персонаж -
лишь вымысел, плетущий ложь во благо.
Тогда мы говорили - вечер наш,
сегодня - вечер умер, бедолага.

Царит модерн, вся классика в пыли,
всё больше рассуждения и склоки -
вот как они сумели, как смогли
творить своё без всякой подоплёки,
нисколько не взрослея, но пьянясь
избытком чувств, чрезмерностью воззрений.
А мы попроще, что тревожит нас -
букетики наломанной сирени,

осенний парк, скамейка, поцелуй,
другие атрибуты сладострастий.
Негоже нам встречаться на балу,
укрыв любовный пыл холодным - здравствуй.
Колоть себе дождей аминазин
и клеить сырость пластырем на шею...
Но вот писал же Пушкин, сукин сын,
по молодости ярче и свежее.

А нам как быть? Хоть как себя ни рви,
тягаться с ним - дурацкая затея.
Мы слишком повзрослели для любви,
нам трудно доживать не молодея.
Такой вот парадокс, такая бредь,
влюблённостью любовь не заменяя,
пытаемся взрослеть, но не стареть,
и в этом вся история земная.