Немного о геях и не только

(рассказ)

1

        Черт! Взяла моду – при любой ссоре хватать кошелек и убегать из дому. И мне абсолютно
понятно куда – вначале в киоск за водкой и пивом, а потом на второй этаж к своим дружкам. А те
– только рады… хоть днем, хоть ночью…  Вот мне интересно – ей сначала начинает хотеться
выпить, и она поэтому затевает скандал, или наоборот – из-за скандала у нее возникает желание
напиться? Ладно… по-барабану… все нервы измотала! Надо накатить… она хоть не все деньги
схватила? Нет – остались, слава богу.
     Я оделся, взял деньги и вышел из квартиры. Квартира Стаса и Геры находилась тремя
этажами ниже нашей, и мне еще на нашем этаже послышались громкие голоса и смех – явно
оттуда. Я был трезвый и злой, и мне захотелось, проходя мимо их двери, садануть по ней с ноги
– чтоб угомонились в двенадцать часов ночи. И так уже соседи косо смотрят - из-за этой нашей
«дружбы».  Но подумав о тех же соседях, я, от греха подальше, быстро проскочил мимо их двери
вниз.
     Возле витрины киоска я задумался: « Чего бы мне выпить?»… «В киоске он у девушки купил
себе вина. Дела, - твердил он мысленно, и не моя вина…» - подсказкой прозвучали  у меня в голове строки Леонида
Мартынова.
     - О чем задумался, Олежек? – спросила киоскерша, высунувшись из окошка киоска, - Где
Ленка? Спит?
    - Ленка? Да, нет, не спит… Тань, у тебя есть нормальное вино?
    - Вино? – удивилась Таня, - а головка  с утра не будет болеть? Сначала Ленка прибегает как
ненормальная - закупает водку и пиво, теперь тебе винцом захотелось полирнуть… Нафига вы
мешаете напитки, Олег? Так же и спиться можно.
    - Короче, - ты со мной накатишь, Танюха?
    - Одесское в тетрапаках - нормальное, -  давая понять, что выпить со мной она всегда рада,
сказала Таня. – По двадцать три пятьдесят за литр. Пойдет?
   - Годится. Открывай. –  С тыльной стороны киоска заскрипела железная дверь. – Эй, где ты
там? – спросила Таня оттуда.
     В этом киоске всегда было тесно от ящиков с товаром. Я, с трудом, примостился на одном из
ящиков и сказал:
     - Наливай!
     - Олег, можно я возьму себе шоколадку? – спросила Таня.
     - Да бери, конечно. Шо с меня?
     - Сейчас, посчитаю.
     Мы быстро распили первый тетрапак и начали, не спеша, пить второй. Таня была испытанным
бойцом, но вот разнообразием в разговорах она не отличалась. «Сейчас заговорит о Саше» -
подумал я.
     - Ты моего Сашу сегодня, случайно, не видел? – спросила она.
     - Случайно, видел. Утром. Возле бара. 
    - Вот козел! Бухает и бухает… ты ему не вздумай наливать, Олег!
    - Можно подумать, без меня ему никто другой не нальет.
    - Каждая собака знает! Он ведь у меня боксер… мастер! – с затуманенными от гордости за
своего Сашу глазами, заметила Таня. И добавила, уже без гордости:
    - Сегодня тренер звонил, а он бухает… козел! – «Так, - подумал я, - «козлом» она обычно
завершает цикл про  Сашу. Сейчас про Лену начнет выпытывать».
    - А шо Ленка твоя? Достала тебя уже? – спросила Таня.
    - Пока нет, - притворяясь равнодушным, ответил я. – Но точно «достанет», если я сейчас не
явлюсь домой с вином. Давай мне еще два пака, Тань. И себе можешь один взять -  ночь-то
длинная. Посчитай.  Сколько с меня?
      В эту ноябрьскую ночь, с легким морозом, я сидел на лавочке возле нашего подъезда, и мне
было тепло и грустно. Тепло, понятное дело, от вина. А грустно сразу по двум причинам. Я
любил свою Лену, и мне ее всегда не хватало. И потом - я представлял, как у них там весело, а я
тут грущу один. «Светлые они все же пацаны – Стас и Гера,  хоть и голубые… светло- голубые,
блин!» - подумалось мне. От этой мысли я развеселился – вино начинало действовать. «А чего я
тут сижу, как дурак?» - подумав так, я легко поднялся и пошел к ним в гости на второй этаж.
    Следующий вечер у нас с Леной был точной копией предыдущего. Я сидел в кресле, а она
расхаживала по комнате и бросала мне обвинения.
    - Ты мужик или нет? – в который раз, спрашивала она.
    - А то ты не знаешь, - ровно столько же раз, отвечал я.
    - Ага – в постели! Но постелью, милый мой, сыт не будешь. Ты деньги думаешь зарабатывать?
    - Так я же работаю.
    - Торговать вонючими куртками на базаре – это, по-твоему, работа?
    - Они не вонючие… - И на этом интересном месте разговора прозвенел дверной звонок.
Посмотрев в глазок, я увидел за дверью Геру. Он был в домашнем халате, и когда я его впустил,
стало заметно, что Гера бледный и немного дрожит. Вообще-то Гера, в отличие от Стаса, был
современным, симпатичным парнем.  У него были широкие плечи, мужественные черты лица…
всегда приветливый – так и не скажешь… Ни то, что Стас. Но о нем позже. В настоящее время
Гера выглядел жалким, как побитая собака.
     - Можно я сегодня у вас переночую? – спросил он.
    - Опять поругались! – участливо воскликнула Лена.
    - Да… - замялся Гера.
    - О чем речь, брат! – вмешался я, - конечно оставайся. Лена, постели ему в зале.
    После того, как мы определили Геру на ночлег и плотно прикрыли дверь в его комнату, наша
увлекательная беседа продолжилась, только тише. Мизансцена та же – я сидел, а она ходила. Я
смотрел на нее и не особенно вслушивался в то, что она говорит.  И тут, как это часто бывает,
меня дернул за язык черт. Я с чувством продекламировал:
     - Вы помните, вы все, конечно, помните – как я стоял (сидел, в данном случае),
приблизившись к стене. Взволнованно ходили вы по комнате…
    - Заткнись, - чуть громче, чем положено при спящем в соседней комнате госте, сказала Лена.
    - Вы говорили, - не унимался я, - нам пора расстаться. Что вам наскучила моя дрянная жизнь.
Что вам пора за дело приниматься, а мой удел катиться дальше вниз…
    - Мне осточертели твои идиотские стихи! – взвилась Лена.
    - Это не мои, – резонно возразил я. Лена побежала в коридор и натянула на себя куртку. Затем
она опять метнулась в комнату, схватила кошелек и выбежала в подъезд. Почему-то именно
Есенин ее всегда особенно сильно раздражал. «В чем она, интересно, в киоск побежит – в
комнатных тапочках, что ли?» - без особой тревоги, подумалось мне. «Любопытная ситуация
складывается, - продолжал думать я, - мне придется ночевать под одной крышей с любовником,
или любовницей – кто их разберет, Стаса, а моя жена проведет ночь… ну, в общем, со вторым».
Такие мысли меня нисколько не расстроили, и я тоже стал собираться ко сну.
               
               
                2
   
     Утром я проснулся в постели один, и что-то мне подсказало, что Лена еще не возвращалась. Из
кухни доносились звуки и запахи. Но не такие – как,  когда там хозяйничает Лена. На кухне, в
ленином фартуке, возле газовой плиты орудовал Гера. Первым делом, я потянулся к кофейнику –
он был горячим и полным.
      - Доброе утро, - стараясь не смотреть мне в глаза, произнес Гера.
     - Привет, Гера, - как можно душевнее, отозвался я. Не знаю почему,  но общаясь с этим
парнем, мне всегда хотелось показать свое расположение. – Что готовишь?
     - Да вот, яичницу с колбасой поджарил, Олег. У вас там больше ничего нет, - кивнул он на
холодильник.
    - Да, с моей женой сильно не разжиреешь. Ты себе накладывай, а я пока кофе попью, - сказал
я, закуривая. Гера вздохнул и стал накладывать себе в тарелку еду, бросая на меня умоляющие
взгляды. Я его понял и спросил:
     - Вы сегодня со Стасом выходные?
     - Первый выходной день за две недели… выпросили.
     - Значит, немного вина тебе не повредит. – Гера застенчиво улыбнулся. Пока я ходил в
комнату за вином, мне в голову пришла такая мысль: «Они же никогда не бывают до конца
трезвыми. Но и в дупель пьяными я их тоже ни разу не видел. Надо же!» У нас еще оставался
один тетрапак одесского  красного. Его смела со стола хозяйственная Лена, когда мы уходили
позапрошлой ночью из гостей. Свой поступок она объяснила так:
      - Я вам и так дофига принесла. – Стас с Герой, помнится, не возражали. И как в воду глядели
– в данную минуту, по крайней мере, к одному из них, вино возвращалось. Я налил вино в бокал
и подвинул его к Гере:
     - Пей, не стесняйся.
     - А ты?
     - Не-а, - мотнул головой я, – мне еще надо будет подъехать на базар – кассу снять. – Гера
выпил, поковырялся вилкой в яичнице, раскраснелся, и понеслось: «Представляешь, Олег, - он
послал меня в посадку провода обжигать, а сам… возвращаюсь домой, а они кувыркаются с этой
соской Витей…»
      Этого Витю мне доводилось пару раз видеть. Он был, ни в пример Стасу и Гере, образцово-
показательным геем - молодой, расфуфыренный и наглый. Когда я случайно встречал его в
подъезде, выскальзывающим из квартиры Стаса, он дерзко смотрел мне в глаза… «Я устал от
измен Стаса, Олег…» - и правда  устало, продолжал свою исповедь Гера…
     Когда мы только познакомились, подобные исповеди меня удивляли, и слушать их было
интересно. Главным образом, в них подкупала беспощадная искренность повествования. Но
теперь я ими уже наелся от пуза, и только делал вид, что слушаю. Не делать такой вид – было
бы равносильно… ну, как незаслуженно обидеть ребенка. Я делал вид, что слушаю, а сам думал о
Стасе: «Никак мне не раскусить этого Стаса. С Герой все понятно, а вот Стас…»
     Внешне Стас выглядел как стандартный работяга советского периода. Он носил усы, редко
посещал парикмахерскую и одевался поразительно безвкусно. Где-то, он даже напоминал Мишу
Галустяна в роли начальника цеха, в «Наша Раша». Хотя Галустян там, как раз, не гей. Гей там
Светлаков. До того времени как Стас сошелся с Герой, он постоянно таскал к себе молоденьких
пацанов. Я даже один раз был свидетелем, как родители одного из них шумели у него под
дверью, с угрозами пожаловаться в милицию. После того, как Стас стал жить с Герой, он на время
успокоился. И вот опять принялся за старое. «Что они в нем находят? – с удивлением думал я, -
чего они к нему липнут?»
     - А чего они к нему липнут? – неожиданно перебил я Геру.
     - Ты не знаешь Стаса, Олег. Он такой…
     - А ты ему тоже измени, - посоветовал я.
     - Пробовал, - обреченно вздохнул Гера, - не могу.
     - Ну, мне кажется, самое время навестить этого «такого». И «такую» заодно…
     Мы застали их спящими в одной комнате, но на разных диванах и одетыми. Что
неудивительно. Стас приподнялся и поздоровался со мной за руку. Лена проснулась и смотрела
на меня страдающими глазами – было видно, что ей плохо.
     - Вставай, развалина моя, - ласково обратился я к жене, - так и быть - схожу тебе за пивом.
     На улице я встретил киоскершу Таню. - Доброе утро! - опередил я ее, - тебе Ленка привет
просила передать.
    - Доброе утро… а откуда она знала, что ты меня встретишь?
    - Так ты же всегда в одно время с работы возвращаешься. Так и сказала – если встретишь
Таню, передавай ей привет, - твердо соврал я.
     - А… спасибо… ей тоже передавай, - Таня после ночной смены всегда выглядела усталой и
была неразговорчивой. Каждый из нас пошел своей дорогой.
                3
               
    Перед наступлением нового года в нашей семье воцарился кратковременный мир. Я приложил
усилия и организовал вторую торговую точку по продаже все тех же «вонючих» курток. Денег
стало меньше, но Лена была пока довольна – бизнес, мол, расширяется. Как-то вечером к нам
домой на перекур заскочил Стас и, между делом, обмолвился, что у них в оперном театре скоро
состоится премьера оперы Сен-Санса «Самсон и Далила»:
    - Я смотрел генеральный прогон – обалденно поставили! Приходите на премьеру, ребята.
    - А почем у вас билеты? – подозрительно спросила Лена.
    - Какая разница – почем у нас билеты! – недоуменно произнес Стас. – Я же говорил Олегу, что
мы с Геркой можем провести вас в любой момент бесплатно.
    - Так он тебе говорил, а ты мне – ни гу-гу! – сразу обиделась на  меня Лена.
    - Да, как-то вылетело из головы. К тому же, ты терпеть не можешь оперного пения… «как и
любого другого искусства, кроме кино» - это уже мысленно добавил я.
    - Ну, бесплатно можно и сходить… ты меня вообще никуда не водишь!
    - Почему не вожу? А в пиццерию?
    Как бы там ни было, на премьеру мы пришли, и… я честно был ошарашен. Наш оперный театр
- ХАТОБ, построили относительно недавно, лет тридцать назад. Его архитекторам удалось
придать оперному залу черты всех классических опер мира – бархат, золото, люстры, акустика –
все на уровне. Но вот труппа… Короче, когда я был здесь в последний раз, я дал себе обещание -
больше в наш оперный не ходить. Но то, что происходило на этой премьере - меня приятно
поразило. Декорации радовали глаз своей роскошью, и их смена происходила без заминок.
Платья актеров не вызывали сомнений в принадлежности их кроя именно ветхозаветной эпохи
(впрочем, кто там был?). Непринужденные игра и пение актеров радовали зрение и слух. И
невероятное: никто не перевирал ноты. Я бы имел полную возможность наслаждаться действом,
если бы не Лена. Она постоянно налегала на меня всей грудью справа, а затем, как бы обнимая
меня за шею, притягивала своей левой рукой мою голову ближе к себе и шептала в ухо вопросы -
кто да что?  Поначалу я тихо отвечал: «Вон тот, который сейчас поет, -  это Самсон. А те, которые
ему подпевают, - это филистимляне». «А что они от него хотят?» - продолжала любопытствовать
Лена. «В плен взять, блин! – срываясь на крик, отвечал я. – Мы же читали с тобой обо всем этом
в Библии!».  На нас зашикали, и Лена поднялась и стала пробираться по ряду к выходу. Я
мельком глянул ей вслед, справедливо решив, что она сейчас направится в буфет. Ну, а потом к
пацанам – в их коморку…
     В антрактах я даже и не думал ее разыскивать. Я пил кофе в буфете и обменивался
впечатлениями с приятными людьми. В конце последнего действия на место Лены сел Гера. У
него в руках был большой пакет, и он сказал:
      - Мне Стас поручил после магазина проводить тебя к нам. А то тут такие лабиринты – ты
самостоятельно можешь нас не найти.
     - После какого магазина? – не понял я.
     - Нет, -  это я ходил в магазин за водкой и закуской. Вот Стас и говорит – после магазина
забери Олега.
    - А Лена у вас? – на всякий случай поинтересовался я.
    - Со Стасом пиво пока пьют…
   Когда мы с Герой зашли в их коморку, Лена встретила нас вопросом:
   - Вы нас там, случайно, не приревновали, мальчики?
   - Дура ты, Лена, и не лечишься, - с благодушной злостью произнес я. -  Как ты могла такое
пропустить? Оперу, я имею в виду?
    - Ты же, все равно, потом мне все перескажешь, милый.
    - И то верно, - согласился я с ней. Тем временем Гера со Стасом выкладывали содержимое
пакета на стол. Это было не так просто сделать – стол был завален проводами и инструментами.
Да что – стол! Вся коморка была до краев забита проводами, непонятными устройствами,
железками и бог весть, чем еще. Однако им все же удалось втиснуть в это помещение
обшарпанный диван, несколько стульев и вот этот самый стол. Гера со Стасом числились
рабочими сцены. Но они неплохо разбирались во всяких механизмах, и администрация театра
стала использовать их в качестве электрика и монтера, выделив им эту коморку. Денег им за это
не платили уже восемь месяцев. Их в то время в театре вообще никому не платили – не было.
Зато в театре закрывали глаза на регулярную кражу проводов и другого металла. Мне часто
приходилось видеть из окна, как Гера и Стас возвращаются с работы, согнувшись под тяжестью
набитых проводами сумок. Провод в обмотке в пунктах приема металла не принимали. Поэтому
обмотку приходилось сжигать на костре в посадке…
     - А вы еще раз приходите, - неожиданно произнес Стас, разливая водку по стаканам. – Через
два дня «Самсона» опять  давать будут.
    - Я – за! - сказала Лена. Я промолчал.
    - Ну, вот – порядок. Можем приступать! – удовлетворенно произнес Стас. – Гера, вруби
музыку. – Гера нырнул под стол и что-то там включил. «Дом стоит, свет горит, из окна видна
даль… так откуда взялась - печаль…» -  запел Виктор Цой.
     Я сидел на стуле со стаканом в руке и переваривал впечатления от оперы. Музыка группы
«Кино» удивительным образом гармонировала со сценами  в моей голове из оперы Камиля Сен-
Санса «Самсон и Далила». Лена и Стас сидели на диване. Стас очень интересно рассказывал
всякие закулисные истории из жизни оперного театра, в котором он проработал без малого
двадцать лет. Лена его увлеченно слушала, стимулируя его рассказы наводящими вопросами.
Гера что-то паял за столом и, время от времени, бросал на нас безмятежный взгляд. Я, сквозь
пласты табачного дыма, прищурившись, всматривался в обстановку этого, может быть
действительно счастливого, семейного вечера, стараясь все как можно лучше запомнить.
   «Так откуда взялась печаль?» - не уставал вопрошать из динамиков Виктор Цой.

07.07.2016, Харьков, Украина.