Страшный сценарий немого кинофильма

     Набережная Тьмаки. Не со стороны центрального рынка,  а с другой, более спокойной стороны. Тропинка от площади Капошвара до станции юннатов. Редкие прохожие смотрят вправо, на систему переполненных очистных сооружений. Напротив – Дворец творчества молодёжи с парком, где выгуливают своих собачек жильцы соседних многоэтажек, и прудом, где суетятся маленькие судомоделисты.
     Пешеход, мужчина предпенсионных лет с потёртым маленьким портфельчиком и тяжёлой вместительной продуктовой сумкой, которые то и дело перекладываются им из одной руки в другую. Навстречу идёт красивая, богато одетая мамочка, катящая впереди себя детскую коляску.
     В трёх шагах от мужчины женщина останавливается, неторопливо, с милой улыбкой на лице опускает руку в коляску, заботливо разворачивает покрывальце и смущённо, глядя на мужчину, тщательно утирает свою руку носовым платочком с кружевами.
     Встречный замедляет шаг, невольно поворачивается к коляске, из которой медленно вынимается рука женщины с зажатым в ней короткоствольным охотничьим карабином, умело подхватываемым  ею свободной рукой. Это не игрушка.
     Выстрел!..
     Мужчина, падая, невероятным взмахом руки подкидывает в небо свою сумку, из которой птичками вылетают ученические тетрадки, порхают своими страницами-крылышками, кружатся, парят в воздухе, и тихо, подобно снежинкам, приземляются в высокую вострую осоку и прячутся там от таких страшных нас, особей, не по заслугам, а по привычке называемых себя людьми. Человек падает и лежит в грязной придорожной траве без движения, прижимая к себе одной рукой директорский портфельчик с зарплатой на всех учителей сельской школы.
     А дама ловко выхватывает из обессилевшей руки пожилого человека этот портфель и, не торопясь, переходит трамвайные рельсы, потом по зебре неширокую дорогу, налево и направо даря свою симпатичную улыбку водителям приостановившихся авто. Шофёры прилипают к ветровым стёклам, стараясь обратить на себя внимание красавицы, выражают ей своё почтение: кланяются, кивают головами, причмокивают губами и посылают воздушные поцелуи. По всеобщему мнению она заслуживает и большего! Женщина открывает дверцу припаркованной прямо на прошлогодней травке газона к самому тротуару «Ауди», небрежно вбрасывает в салон сначала свой не свой портфель, потом себя, предварительно поправив сзади и пригладив ладонью модное пальто европейского фасона, аккуратненько выезжает на проезжую часть дороги и растворяется в потоке цивилизации.
     Откуда ни возьмись, налетает сильный ветер, взлохмачивая ещё не оперившиеся ивы и ясени. Он подхватывает одинокую брошенную коляску, из которой слышится громкий детский плач, сливающийся с рёвом невесть откуда взявшегося  ветра, в шальном порыве переворачивающего и швыряющего её под откос в мутную вонючую воду одного из отстойников очистных сооружений. Белыми аистами летят и летят по ветру пелёнки, ползунки, подгузники, кузнечиками шуршат в траве детские побрякушки, на склоне костром полыхает атласное красное детское одеяльце.
     Ветер не унимается. Детский плач обрывками кружится над землёй, только ребёночка нигде не видно. Только лежит на сером асфальте тротуара человек, вокруг которого разбросаны книжки, с обложки одной из них улыбается нам доброе лицо с разомкнутыми, застывшими на полуслове устами да манит к себе светлое на тёмном фоне название «Лирика».
     Ни скорой помощи, ни милиции, ни прохожих. Лишь стрелой, подняв огромное облако пыли, прогромыхал мимо совершенно пустой трамвай с табличкой «В парк» на лобовом стекле да зевающим внутри водителем, везущим себя к себе. Нескончаемым потоком навстречу друг другу из города – красные, а в город - белые спешат легковые автомобили.
     Принесённая откуда-то ветром молоденькая женщина с растрёпанными волосами, в грязном и мятом лёгеньком пальтишке на обнажённом худеньком тельце прячет под полой завернутого в ситцевое платьице ребёночка, успокаивая его теплом молока из своей груди. Она сейчас ничего не видит и не слышит, поэтому ничего и никого не стесняется. Потом это веснушчатое солнышко приближается к пешеходному переходу, как птица-подранок, что есть силы машет одним крылом, пытаясь перейти, переплыть, перелететь этот сумасшедший поток, спасая своё тепло для будущей счастливой жизни. Но преодолеть обезумившую стихию сейчас – значит, погибнуть.
     Весна. Половодье. Холодно. Солнце скрывается за набежавшими тучами. Начинает моросить дождик, смывая с лежащего на тротуаре мужчины и с асфальта вокруг него кровь. Темнеет.
     С неба доносится еле слышный, но быстро нарастающий, как русский бунт, набирающий силу многоголосый хор: «Господи помилуй! Господи, помилуй! Господи помилуй!" - звонят колокола Белотроицкой церкви.