Вещие сны сидельца Сизова - сон девятнадцатый

      Время никого не красит. В этой, лежащей  без памяти женщине, он никак не мог узнать ту красотку Зосю, определившую его судьбу на целых тридцать лет. А вот они, незаметные, признали и подавали знаки, открывая воду, мигая светом, что приводило Сашку в ступор.

     - Славич! Что за чертовщина у тебя творится? Понятно, ночь, понятно, до нового года считанные минуты, всякие чудеса происходят, но это уже за гранью, - в испуге произнёс он, после упавшего на пол бокала с шампанским.

     - Не обращай внимания, Сашка! Ты втащил сюда призрак из прошлого, потому и такая реакция, - ответил Сизов, расстёгивая пальто на женщине и снимая модные замшевые сапожки. - Боже, Зося, на кого ты стала похожа! Страх господний! И от кого ты бежала на вокзале, дурочка? Тебя же можно узнать только по отпечаткам пальцев. Бежала, бежала и прибежала. Меня ты даже не мечтала встретить в своей жизни. А оно вон как обернулось.

     - Постой! Ты что знаешь её? Откуда? Я только что подобрал эту дамочку, застрявшую в сугробе под кустом и едва не замёрзшую, - тихо сказал Сашка, сняв с головы цигейковую шапку и стряхивая с неё снег у порога.

     - Знаю, Сашка, знаю! Встречались несколько раз в прошлой жизни. Это она своими показаниями упекла меня в лагеря на много лет. Теперь думаю и последующие мои сроки кем-то регулировались. Слишком много неправдоподобного происходило в моей жизни, дружище, - произнёс Сизов, отходя от Домбровской. - Раздевайся и за стол. У тебя до наступления нового года ещё есть время подкрепиться. Я, пожалуй, разделю твою трапезу. Попробуй паштет, он получился необыкновенно вкусным, а любимый всеми салатик оливье я сделал впервые и не могу его оценить.

     Подкрепившись и наполнив бокалы шампанским, они слушали поздравления генсека, ожидая боя курантов. Сашка предложил загадать желание. Сизов оглянулся  на случайную гостью, произнеся своё желание вслух:

     - Не путайтесь под ногами, пани Зося! Я сейчас могу постоять за себя! Вам всем лучше сгинуть из моей жизни навсегда! Аминь!

     Глаза Домбровской открылись при этих словах и она дико закричала:

     - Не надо меня убивать! Я уеду сегодня же и больше никогда не посмею приехать! Не надо говорить - Амен! - продолжив что-то бормотать, словно в бреду: - Ойче наш, ктурыш ест в небе, швенч щен имен Твое; пшыйдзь крулество Твое; бондзь воля Твоя яко в небе, так и на земи. Хлеба нашего повшеднего дай нам дзисяй; и одпушч нам наше вины, яко и мы одпушчамы нашим виновайцом; и не вудзь нас на покушене, але нас збав одэ злэго. Амен.

     - Что она бормочет, Славич? И на каком языке? - спросил Сашка, встав над дамочкой с бокалом в руке.

     - Молитву, Сашка, молитву на своём родном польском языке. Вспомнила про бога, - ответил Сизов и прочитал: - Отец наш, который пребываешь в небе, пусть святится имя Твоё; пусть придёт королевство Твоё; пусть будет воля Твоя как на небе, так и на земле. Хлеба нашего повседневного дай нам сегодня; и отпусти нам наши вины, как и мы отпускаем должникам нашим; и не веди нас на соблазн, но избавь нас от плохого. Аминь.

     Дамочка присела, цепко схватила бокал в руках Сашки, вырвала и залпом осушила до дна, продолжив бормотать:

     - Уфам Тобе, бош Ты верны, вшехмоцны и милощерны. Даш ми гжехув одпушчене, ласкэу и вечнэ збавене.

     - Доверяю Тебе, так как Ты - верный, всесильный и милосердный. Ты дашь мне отпущение грехов, милость и вечное спасение. - перевёл Сизов, разглядывая пани.

     - Ты что, Славич, польский знаешь? - вконец оторопел Сашка.

     - Посидел бы ты с моё, то не только польский, но и ещё с десяток выучил, - ответил Сизов.

     - Тут есть туалетная комната? - спросила Домбровская, поправляя причёску.

     - И душ тоже есть, пани Зося. Могу спортивный костюм с тапочками и чистое полотенце предложить. А уж если не побрезгуете, то трусы мужские, чистые. Вам надо привести себя в порядок. Видимо критические дни у вас наступили, - ответил Сизов и пошёл в комнату отдыха за обещанным.

     Они продолжили с Сашкой новогоднюю трапезу. Сашка сожалел, что ещё придётся выехать на линию, выпить хотелось по-бешеному.

     Из душевой раздался испуганный крик Домбровской и она выскочила голая, прикрываясь полотенцем.

     - Кто там эта сумасшедшая? Танцует и молчит, - заикаясь произнесла она.

     - Откуда ты свалилась на мою голову, Зоська? Какие черти тебя сюда притащили, - разорался Сизов.

     - Мы знакомы? Откуда вы меня знаете? Я вас совсем не помню. Но она правда странная, я не придумываю. Танцует и смотрит на меня таким взглядом, будто мы с ней соперницы. Это ваша жинка? - выпив залпом рюмку коньяку, произнесла Домбровская.

     - Я тебя тоже с трудом признал, Домбровская. Это же ты меня упекла на большой срок, дрянь, тридцать два года назад. Помнишь убийство в твоём ресторанчике?

     Домбровская кинулась бегом в душевую, сверкая неприкрытыми ягодицами, и закрылась там. Подождав некоторое время, Сизов подошёл к двери душевой.

     - Там очень узенькое оконце, Зоська! Даже с твоим тощим задом не пролезть.  Холод на улице, не студи помещение, закрой оконце. Одевайся и выходи. Убивать не стану, если расскажешь нам всю правду про те дела. Только не вздумай врать и выгораживать себя. Девушка ещё там? Ты видишь её? - перешёл почти на шёпот Сизов.

     Дверь открылась и он увидел Домбровскую в его спортивном костюме. Она смотрела на него испуганными глазами, стараясь узнать, но не узнавала.

     - Скажи мне твоё имя. Ты Пётр? - испуганно спросила Домбровская.

     - Значит не одного меня оболгала, -  тяжело вздохнув, ответил ей Сизов. - Садись, рассказывай всё без утайки.

     - Молодая была. Приехала из Львова на красивую жизнь посмотреть. Голос хороший, без труда устроилась в один ресторан. Публика там всегда богатая собиралась. От известных воров до прокурорских чинов больших. Чудно было на них смотреть. По разным баррикадам должны стоять, а в ресторане за один стол усаживались. Приглянулась я двоим. Один прокурором районным работал, а другой... Душегуб он был страшный. Ему жизнь человеческая и копейки не стоила...

Продолжение следует...