Мама

Домового с собой зазывала,
Новоселье справляла, грустя,
Что ни подпола нет, ни подвала.
И, как будто бы запропастясь,
Но на самом-то деле лукавя,
Он подглядывал в узкую щель,
Как глубоких тарелок наставив,
Наливала ты праздничных щей.

...Хлопотала с утра до заката,
До упаду. Чуть свет — на ногах.
Не стяжала ни званий, ни злата,
Не была ни в шелках, ни в долгах.
Предобрейшее сердце имела,
Отчего и страдала, но всё ж
Без заботы ни дня не сидела,
И довольна была, что живёшь.

Тем пронзительней, опустошённей
Твой внезапный и тихий уход,
И в глазах у людей отрешённей
Отражается времени ход,
Что в любви ты не знала разбора,
Всех жалея, умела прощать,
И унынье лечить разговором,
И гостей от души угощать.

Тем отчайнней противоречье
Между: ты где-то там, далеко,
И твоей молчаливою речью,
Что по сердцу струится легко,
Что понятна без азбуки-веди,
Что слышна сквозь дожди и года…
Знаю, ты никогда не приедешь.
Понимаю — во мне навсегда.