Этюд по картинам Ван Гога

        «Когда что-то в тебе говорит: «Ты не художник», тотчас же начинай писать, мой мальчик, — только таким путем ты принудишь к молчанию этот внутренний голос...»
                — Винсент Ван Гог


Писать картины, не просто живописать, а трудоёмко, вдумчиво философствовать в красках. Творить, в конце концов. Это начало начал вызревания личности, первопричина зарождения его бытия и права на существование. Можно ли спорить о том, что бедность не в чернилах и красках, и не в дорогих перьях успех? А богатство скорее то, что описано из личного опыта. Делиться впечатлениями, взрослея, созревая и вынашивая в себе новые формы отражения жизни совсем другой, не застывшей на полотнах, но мастерски передающей динамику.

Так можно, только передавая надежду солнечную без теней и оговорок. Пусть не похожую, на первый взгляд, на правду, но вселяющую радость в сердце и желание жить, чтобы творить. Не бывает разве у нас таких чувств? Не обязательно рисовать картины маслом на холсте. В глубине души мы все творцы и художники. Но имеем ли этот дух заражать других этим проникновенным чувством ко всему, что радует глаз, дарит тепло, а главное любовь?

Красота по Достоевскому, объединённая с любовью к изобразительному искусству Ван Гога, даёт нам путёвку в жизнь и право быть любимыми.

С другой стороны и вовсе не обязательно приукрашивать. Так много прекрасного кругом в его естестве создаваемого, либо уже созданного и донесённого до нас временем. Голос тех из глубины, доносящийся до нас в форме материальных и духовных благословений. Их не возможно и не правильно разрывать и рассматривать отдельно, игнорируя ту органическую взаимосвязь. В нашем мире материальное является носителем и духовного.

Хочется рассмотреть во времени некоторые картины Винсента ван Гога, как «Едоки картофеля», «Подсолнухи» и «Осенний листопад».

Сколько противоречия вызвала первая картина. Тогдашнее искусство и литература критиковали её за уродство, но никто не замечал или не хотел видеть и признавать, что красота в правдивости автора черпающего из истинности. Сама анатомия сердца человека, то есть его форма не всем может так же нравиться, но здоровое сердце имеет отношение к физической красоте, которая вряд ли оставит нас равнодушными, ровно, как и душа наполняющая очи.

Именно правдивость в реализме мастера, касательно скользнувшая по импрессионизму и впитав из последнего лучшее, не заставила себя долго ждать и послужила рождению и признанию постимпрессионизма как стиля. Не фотографическая передача форм объектов или сиюминутных впечатлений, а философский взгляд на вещи как на одушевлённые, живущие и дышащие на полотнах и по сей день. В этом, наверное, секрет динамики, казалось бы, застывших фигур, но фигур заставляющих мыслить и переживать, верно порождает тот самый полёт мысли вне границ пространства и времени.

Тяжёлый труд не красит. Понять это мог тот, кому это было близко. В этой смеси пота и красок и было много схожего у Ван Гога с его персонажами. Погодные условия, постоянные хмурость и пасмурность. Кто не знает нрав Северного моря. Вот такое суровое бытие непременно изначально доминировало в отображаемой гамме на его холстах. Каждый штрих своеобразно запечатлевал увиденное. Мне же, как человеку, родившемуся на юге, обласканному тёплым солнцем и обильным урожаем тенистых фруктовых аллей, по началу, трудно было себе это представить.

Жизнь даже в одну эпоху разнится. Условия или родовая матрица, если так можно назвать эту привязанность к родной земле и её труженикам. Верно это дало право ван Гогу считать себя крестьянским художником. Можно ли движимое любовью сердце называть уродством? А ведь именно так с каждым мазком оно выражалось и вкрапливалось краской в эти этюды.

Органически мы можем перейти к другой его картине «Подсолнухи». Оговариваюсь. Их одиннадцать у Винсента. Четыре из парижской серии, четыре из Арля и ещё три авторские копии написанные художником позже.

У букетов с подсолнухами особенное место в живописи Ван Гога. Эпоха перерождения, ставшая его визитной карточкой «солнечного» художника. Ведь именно он внёс жёлтый во всей красе его оттеночных палитр, но хочется остановиться и поговорить о самой знаменитой картине – «копии лондонских» подсолнухов, что находится в Музее Ван Гога в Амстердаме (2-ой вариант, Арль январь 1889).

Сам, как труженик солевар, художник учился добывать свои краски, смешивая их на мольберте. Учился буквально вытаскивать цвета, их оттенки и свечения, которые завораживают и по сей день. Любой штрих художника был продолжением его чувств и мироощущений. Так же как и любая из написанных им картин была не его тенью, либо выдумкой или обособленным предметом обихода, как может показаться на первый взгляд, но его собственным воплощением, его новым рождением в этой жизни. За его 37 лет ему удалось родиться 2100 раз, по количеству своих произведений. Как будто год проживал за три.

В итоге появилась жажда сравнения красок этих шедевров. Хотелось проанализировать и может разгадать переходы поэта живописи, его внутреннюю эволюцию. Прыжок, разворот к яркому более жизненному, не смотря ни на что пониманию того, что высоко духовное есть. Оно существует, не смотря на серость и мрак, и так часто набегающие тучи с моря. Солнца тучам не отменить. Есть то, к чему надо стремиться, если порой и видишь смутно «как бы сквозь тусклое стекло, гадательно...» *. Все пути этого внутреннего перерождения вели Винсента в Верхнюю Горницу на Вечерю Господню. По выражению самого художника «Христос прожил чистую жизнь и был величайшим из художников, ибо пренебрег и мрамором, и глиной, и красками, а работал над живой плотью».

С картиной «Осенний листопад» встретились на выставке «Ван Гог, Руссо, Коро. В лесу» в Музее Ван Гога в Амстердаме. Необычность красок и сюжета. Она отличалась от других, висящих рядом произведений, которые были словно фотографической копией лесных пейзажей. Копиями во всех отношениях. Но нечто необычное приковывало взгляд к «Осеннему листопаду». Раскрывающийся пейзаж был очень похож на множество гаагских парков, но много ярче. Можно было услышать шёпот травы и шелест осыпающихся листьев, отдававших последнюю дань своей короткой жизни солнцу, окрашиваясь в его жёлто багровые тона.

Ни деревья, ни одинокая фигура не отбрасывают теней и не вызывают грусти. Напротив, светлость сюжета говорит о богатом наличии солнечного света, света надежды. Самого солнца не видно на картине, но оно присутствует в явлении. В нашей власти автор оставляет право определять восход это или закат. Нам дана возможность стать соавторами в сопонимании, зависящего от нашего чувства в момент созерцания. Ты, человек, волен во времени, волен творить в этом отрезке и, вроде не имея власти над временем, побеждаешь его, обретая безсмертие. В такие-то моменты появляется возможность осознавать себя творцом, отменяя время и обнимая пространства.

Сколько подсолнухов сменило друг друга на полях Арля, зажигая, по праву сказать, Ван Гоговским жёлтым юг Франции? И до сих пор приветливо смотрят на прохожих подсолнухи, не теряя смысла и духа вангоговской эпохи, скромно выглядывая из окна его квартиры на Монмартре, напоминая нам о его завещании: «Ищи же света и свободы и не погрязай слишком глубоко в болоте жизни.» — Винсент Ван Гог


* Прим. авт - (Первое послание Св. Апост. Павла к Коринфянам 13:12)