День накануне развода

1

    Как и все холерики, Леня не умел терпеть болезненное похмельное состояние. На полпути к автостоянке он совершенно обезволил, заметив киоск, в котором продавалось пиво. Через две минуту он уже с нетерпеливой злостью отдирал жестяную верхушку от банки, на которой красовалась морда белого медведя. Пиво, кстати, так и называлось: «Белый медведь», только по-немецки. Леня быстро осушил банку, купил вторую и задумался - как быть дальше. За руль после двух банок пива уже не сядешь, а дело, между тем, не ждет. Немецкое пиво придало ему остроумия, и он решил попросить повозить себя этим днем своего конкурента по бизнесу Стаса. У того своя машина надолго застряла на СТО (что-то там с движком), а без машины в их маленьком процветающем бизнесе – никуда.
    Бизнес же этот заключался в том, что его инициаторы приобретали в специальных местах пищевой спирт, размешивали его с водой, разливали по бутылкам и продавали, выдавая продукцию за заводскую водку. Впрочем, чем дальше заходило дело, тем меньше бизнесмены настаивали, что водка заводская. Девчонки-продавщицы в Лёниных «водочных» киосках в последнее время перестали притворно делать круглые глаза, когда слышали вопрос покупателя: «Бодяжка есть?». Они спокойно отвечали: «Есть», или там: «А как же, у нас всегда есть!» - в зависимости от характера и настроения продавщицы.
    Итак, Леня отправился к своему конкуренту по бизнесу Стасу, чтобы попросить того сесть за руль своего автомобиля Ваз 2107. Не бесплатно, разумеется. Мобилок во времена описываемых событий у простого народа, вроде Лени и Стаса, еще не имелось, и Леня шел домой к другу-конкуренту, заранее не предупредив последнего о своем визите. В этом не было ничего экстраординарного: в эпоху без мобилок - внезапные приходы кого угодно к кому угодно домой воспринимались обыденно.
    В это жаркое летнее утро Лёнины ноги были обуты в сланцы, а тело прикрывали шорты, майка-борцовка и золотая цепочка – 60-70 грамм, навскидку. Вообще-то, Леня старался без уважения относиться к украшениям из драгметаллов, т.к. считал себя по-европейски продвинутым человеком – а в Европе, как он слышал, мужчины не разгуливают по улицам, нацепив на себя толстую золотую цепь. Но вращение в определенном кругу вынуждало его выходить на люди с золотой цепочкой на шее - чтоб не выделяться. Иными словами, чтоб не быть белой вороной в стае.
    Завершая образ нашего героя, необходимо добавить: в одной руке он держал пухлую, коричневую барсетку, а в другой – недопитую банку пива, и было на тот момент герою ровно 35 годочков.

2

    Стас жил в том же дворе, что и Леня, в перпендикулярно стоящей, относительно Лёниной, пятиэтажке. Леня зашел в подъезд, поднялся на второй этаж и надавил на кнопку звонка. И только в этот момент он почувствовал, что что-то не так. Мелодия звонка была незнакомой, не такая как у Стаса. Леня с недоумением посмотрел на входную дверь – дверь тоже была не та, и ее никто не собирался открывать. Сердце у Лени екнуло, и он как можно быстрее спустился вниз и выбежал из подъезда. Двор, слава богу, был родным, и Леня без труда оценил, что он просто перепутал подъезды – зашел в тот, который располагался через один от подъезда его дружка. Прожив бок о бок со Стасом бездну лет, было абсолютно неясно, как он умудрился перепутать подъезды. Однако дальше все пошло нормально - без мистических недоразумений. До поры до времени.
    Стас с ухмылкой дал свое согласие, и уже через пятнадцать минут они достигли автостоянки, где и оседлали Лёнину «семерку». Пока двигатель прогревался, Леня поведал Стасу план действий.
Первым делом надо было заехать на Тюринку к Скляру и взять у того два 50-литровых бачка со спиртом…
- Ты вчера вечером у него зависал? – перебил в этом месте повествования Стас Леню.
- Та да,- поморщился Леня, вспомнив количество выпитого накануне.
- Мне утром Круглый звонил. Говорит, у вас там какая-то непонятка с цыганами была, когда вы в карты во дворе за столиком играли?
- Роберт, блин, цыган – набухался, как обычно, и погнал беса, типа мы его обуваем. А его пацаны-охранники в машине сидели. Ну, выползли: «Шо за дела?» Однако Круглый все разрулил – объяснил им. Пацаны уболтали Роберта ехать уже домой и увезли. А мы еще – я, Скляр, Круглый и Боцман – пару часов катали. Вероника только и успевала водяру нам из дома таскать. Скляр и Боцман в результате проиграли, а я и Круглый подняли где-то по сотке баксов каждый.
    Далее Леня вкратце дорассказал Стасу их маршрут. Взяв бочки со спиртом у Скляра, они должны будут заехать в частный сектор, что на Немышле, где ребята-рабочие крутили водку. Выгрузить спирт, загрузить 6-7 ящиков бодяги в машину и развести продукцию по трем Лёниным киоскам. Потом опять ехать на Тюринку, но уже к Светке, и закупить у нее фурнитуру - пробку и этикетку. На обратном пути им необходимо будет завернуть в приемку, чтобы купить, сколько возможно, пустых водочных бутылок. В их бизнесе водочная тара была самой большой проблемой – ее постоянно не хватало. Затем вернуться в цех, отдать пацанам фурнитуру и мешки с тарой, еще раз загрузиться водкой и снова-таки доставить ее в торговые точки. Вот и все.
    Поскольку ежедневные телодвижения Стаса ничем не отличались от Лёниных (они даже домА под свои цеха арендовали на одной улице), то вопрос у него возник только один:
- А шо по лавэ?
- Полтинника тебе хватит?
- Баксов?
- Ну, не купонов же.
- Годится. Погнали. - подытожил Стас.
- Перед тем как разгонишься, тормозни вон у того киоска. Я еще пива куплю, - попросил Леня.

3

    Вова Скляр проживал, и одновременно с этим лихо торговал пищевым спиртом, в том секторе харьковской Тюринки, где после войны был построен жилой микрорайончик из двухэтажных, двухподъездных зданий. Скляр с семьей, состоящей из жены и двоих детей, занимал маленькую двухкомнатную (опять двух) квартиру на первом этаже в одном из таких домов – можно сказать, ютился. Это он до спирта ютился. А во время спирта, он разбогател и возвел с тыльной стороны дома пристройку – примыкающую к кухне и двум другим комнатам. Пристроенные метры даже превзошли собой базовую жилплощадь. А потом еще (или до этого, точно не знаю), он построил во дворе, где фасад дома, два больших гаража, и там у него хранился спирт в 5о-литровых бачках. Но это все так – детали. Существенно было то, что сам Вова Скляр являл собой бегемотообразную тушу, что в свое время помогло ему стать знатным чемпионом по греко-римской борьбе.
    Район, о котором идет речь, населяли – и населяют по сию пору – преимущественно потомственные рабочие и цыгане. Последние давно ассимилировались и почти перестали отличаться внешне и по выговору от прочих обитателей двухэтажной Тюринки. Но темперамент-то остался прежним, цыганским! Все это вместе взятое наложило свой отпечаток на атмосферу, царившую в тамошних дворах. В них всегда было людно, шумно и по-своему весело. И вот, когда Леня со Стасом въезжали на Лениной семерке во двор Скляра, возникла очередная странность этого дня – двор был абсолютно пуст. Ни тебе бабушек на скамейках, ни гомонящей цыганской ребятни, ни бухающих (что особенно странно) мужиков за столиком. И это в 10 часов утра. В голове начитанного Лени даже мелькнуло сравнение с началом одного известного романа писателя Булгакова. Однако герои нашего повествования, обладавшие повышенной чувствительностью ко всем нестандартным явлениям в окружающей обстановке, не были столь беспечны, как герои того романа, о котором мельком подумал Леня.
    С учетом специфики своего бизнеса, одной из составляющей которого являлась постоянная угроза нарваться на недружественных мусоров или бандитов, Леня со Стасом были всегда, что называется, на стреме. Остановив машину и заглушив мотор, они не вышли из салона автомобиля, а стали напряженно глядеть по сторонам – настолько подозрительным выглядела безлюдность вокруг. Но тут из дальнего от них подъезда вышла  молодая женщина в тапочках на босу ногу, цветастом халате и с полным тазом свежевыстиранного белья в руках. Она приветливо кивнула затонированной «семерке», подошла к натянутым на железных столбиках веревкам и стала не спеша развешивать на них вещи. Парней поведение женщины расслабило, и Леня сказал:
- Так, Стасик, - я пошел за Скляром, а ты сдай задом к гаражам и жди нас.

4

    Возле подъездной двери Скляра Леня замешкался -  обе руки были заняты третьей за сегодняшнее утро, ополовиненной по дороге, банкой пива «Белый медведь» и барсеткой. Привычно сунув барсетку подмышку, он освободившейся рукой взялся за дверную ручку, но открыть дверь не успел – его внезапно  ослепил и лишил привычного сознания, неизвестно откуда возникший, похожий на фотовспышку, из тех, что производили старые фотоаппараты, свет. На какое-то время Лёнины мозги будто застыли между окончанием предыдущей мысли и началом следующей, а перед его внутренним взором не было ничего, кроме режущего, и в тоже время густого как кисель, ярко-белого света.
   Но вот, что-то шевельнулось в Лёниной душе, и к нему вернулось сознание. И тогда Лёня понял, что он уже находится не в настоящем времени - на пороге подъезда спиртовика Вовчика Скляра, а в своем собственном прошлом. А именно – в своей бывшей художественной мастерской, в подвале старинного многоквартирного дома, что на Пушкинском въезде. Ему 25 лет, и в этом он уверен, перед ним - натянутый на подрамник холст, за которым в зоне Лёниной видимости, на продавленном диване сидит обнаженная по пояс Илона, чей портрет он намеревается закончить писать текущим вечером.
    Для нормального человека, за которого совсем недавно принимал себя Леня, ощущение было необычным. Одна его часть отчетливо осознавала, что это – прошлое, и вообще - так не бывает. А другая часть, как ни в чем небывало, продумывала окончательные детали портрета его будущей жены Илоны. Больше того – Леня тогда не собирался на ней жениться, это уже позже Илона его на себе женила. Но какая-то из его невыясненных частей точно знала, что девушка с голой грудью – это его будущая жена.
- Ну, долго мне еще так сидеть, Лень? - заговорила Илона. – Ты уже полчаса сидишь, как истукан, и даже ничего не рисуешь.
- Потерпи, красавица, атаманшей будешь. – отозвался двадцатипятилетний Леня. – Еще пару мазочков , пару  штришочков, и будем мы с тобой, красавица, пить-гулять-веселиться…

5

    Существует ли матрица, о  которой снят культовый фильм с одноименным названием, и,  в случае положительного ответа, меняет ли она по своему усмотрению реальность вокруг нас (или наше представление о реальности, что, впрочем, одно и то же) – доподлинно неизвестно. Но, предположим – существует. В таком случае, матрица, которая выстроила реальность в Лёнином прошлом, что-то там  изменила, и Лёня был моментально и безболезненно перенесен на неделю вперед.
    Изменился промежуток времени, но не координаты точки в пространстве. Лёня ощутил себя все в той же мастерской, в которую в настоящий момент набилось человек двадцать мужчин различного возраста. Все они были художниками, чьи мастерские располагались по соседству, одна за другой, в длиннющем подвальном коридоре. Плотную мужскую среду несколько разбавляли собой три вызывающего вида девицы. Это были всеобщие подруги, решившие бросить свои жизни на алтарь искусства. Но не они были королевами этого бала!
   Дело в том, что Лёня, искавший до этого свой путь художника в направлении абстрактного экспрессионизма, неожиданно для себя и знавших его людей написал портрет девушки Илоны в совершенно реалистичном стиле. Эту девушку однажды привел в Лёнину мастерскую один из его друзей. Илоне то ли пришлась по душе богемная с ее точки зрения атмосфера, то ли она сразу положила глаз на хозяина мастерской - не так уж это и важно. А важно (для повествования о дальнейшей судьбе героя) то, что она стала наведываться в подвал дома на Пушкинском въезде регулярно. Как-то Лёня, выпив по обыкновению вечером вина, предложил Илоне позировать обнаженной. Полностью обнажиться для портрета Илона не согласилась, а лишь дала согласие раздеться до той половины тела, где начиналась юбка. На том и сошлись. У нее оказалась великолепная фигура, чего раньше увлеченный абстракцией Лёня не замечал, и шелковистая на вид, матового оттенка, кожа.
   У подвальных художников имелось строгое правило – не вламываться в мастерские приятелей и коллег, когда те писали портрет с натуры. В случае присутствия в мастерской работающей натурщицы, либо заказчицы портрета, на дверь вывешивалась предупреждающая табличка. Зато, когда запрет снимался, в мастерскую Лёни то и дело кто-нибудь да заходил. Илона была очень привлекательна собой – вся. К тому же, она умела ценить юмор и заразительно смеялась. Это очень импонировало художникам мужского пола.
   Окончание работы над любой картиной в те времена было принято обмывать. Нет, пили, и пили много – в основном крепленое вино - художники ежедневно. Но то были, как правило, рутинные пьянки без задора. Завершение картины – "картинки", как они говорили – всегда обмывали шумно.
   В тот вечер остроту события возбуждало отнюдь не спиртное. Вернее – не только и не столько спиртное, сколько портрет, и присутствующий вблизи него оригинал -  Илона. Что касается портрета, то Леня, совместно с продиктованным ему свыше мастерством,  использовал для его изображения насыщенный колорит масляных красок от «Master oil», и нарисованная Илона выглядела, ну прям как живая. Получалось, что в помещении одновременно присутствовали две Илоны – Илона одетая, и Илона обнаженная, пусть и не полностью. Это, конечно, возбуждало воображение художников. Сразу несколько из них стали приставать к девушке с предложением написать ее портрет «даже лучше, чем Лёнька». Илона в ответ очень мило шутила, смеялась, но согласия никому не дала.

6

    И понеслось! Понеслось Лёнино сознание по времени, делая краткие остановки на различных этапах его семейной жизни. Вот именно, что – семейной. Параллельно, а иногда и перпендикулярно, этой жизни у Лёни происходила другая жизнь – личная. В ней не было (или почти не было) места Илоне. Леня много, и поначалу успешно, трудился в художественной мастерской, добившись того, что его картины стали продаваться. Нельзя сказать, что заслуга в этом принадлежала исключительно его таланту и работоспособности. То было время, когда в полуразвалившийся Союз стали наезжать иностранцы в поисках дешевых произведений искусства и в частности – картин. По подвальным коридорам многоквартирного дома на Пушкинском въезде расхаживали непривычно одетые для советского глаза немцы, голландцы и прочие представители западного мира, заходя то в одну, то в другую мастерскую.
    Картины ими скупались за баснословные для советского человека суммы – от двадцати до ста долларов за полотно. А одну картину, где были изображены: буденовка с красной звездой, животное, которое при определенном напряжении фантазии можно было принять за бродячего пса, и огромная луна, синего цвета, - Лёне повезло толкнуть за сто двадцать баксов!
    Появились деньги, а с ними разного рода нехитрые мужские развлечения. Но вот их-то и не показывали Лёне те силы, которые отправили его путешествовать по собственному прошлому. Он все время оказывался рядом с женой – то дома на кухне, то в постели, то еще где.
    Прошлое несло его вперед, и, чем ближе подбирался Лёня к своему настоящему, тем скучнее ему становилось. Когда иностранцы перестали покупать картины, то Лёня, намыкавшись со своими холстами в бесплодном стремлении их продать, стал искать какую-нибудь работу, а точнее – «дело». Этому немало способствовала его женушка, которая в последнее время стала чрезвычайно сварливой. Понятное дело, что Илоне хотелось денег. А как же! Она молода, красива, сексуальна, и вообще – выходила замуж (и даже «залетела» для этой цели) за перспективного художника - и на тебе: перспектива оборвалась на самом интересном месте. Короче говоря, понукаемый женой Леня решил стать «настоящим мужчиной», забросил живопись и первым делом купил в рассрочку торговый киоск.
    Но в этом необычном путешествии по прошлому непосредственно киоск ему на глаза не попадался. А попадалась Илона, которая говорила:
- Ты задолбал уже со своим киоском, Лёнчик! Мы так с тобой скоро с голой задницей останемся. Думай что-нибудь! Поговори со Стасом. Он на кого-то батрачит - вроде бы водку крутит - так и то больше нас зарабатывает.
Сама Илона при этом нигде не работала. Однако надо отдать ей должное – устраиваться на работу она и не собиралась.


7

«In vino veritas» – истина в вине. Первооткрывателем этого сомнительного факта считается древнегреческий  поэт Алкей , очевидно сочинивший под воздействием чудодейственного напитка несколько прекрасных строк. Об этом он вроде бы во всеуслышание заявил буквально за 5-6 веков до наступления нашей эры - только не на латыни, как здесь, а по-своему, по-древнегречески.  Именно – в вине, которое древние греки зачем-то разбавляли водой, а не в пиве «Белый медведь» с бодуна. Примерно через две с половиной тысячи лет после смерти Алкея  - это внезапно осознал Лёня, держась рукой за ручку входной двери подъезда спиртовика Вовчика Скляра.          Петля времени, утянувшая Лёню в прошлое, исчезла в мгновение ока, напоследок заставив Лёню покачнуться. Причем настолько сильно, что он, возможно, не устоял бы на ногах, не держись он в это время за ручку. Встряхнув головой, Лёня через плечо с надеждой посмотрел в сторону своей машины. Она стояла в двух метрах от него, и сквозь опущенное водительское стекло он отчетливо разглядел склонившегося (по-видимому, над тетрисом) своего товарища Стаса. Т.е. все эта дурацкая прогулка в прошлое ему пригрезилась. Или нет? Лёня прокрутил в мозгу оставшиеся от «прогулки» воспоминания и не смог точно определить, что же случилось с ним на самом деле - впечатления были яркими и настоящими. Он еще раз встряхнул головой и, стараясь ни о чем не думать, зашел в подъезд.
    Массивная «бронированная» дверь (железо таких дверей тогда еще не камуфлировали обивкой) находилась прямо напротив входа в подъезд. Лёня, подмышкой которого по-прежнему держалась барсетка, а в левой руке – недопитая банка пива, перешагнув несколько ступенек, подошел к этой двери и, взявшись за ручку, не звоня, потянул ее на себя.
   В этом месте повествования необходимо заметить, что Вова Скляр чувствовал себя хозяином положения. У него всё было схвачено – и мусора, и бандиты, одним из которых он по существу являлся.  Поскольку его квартира одновременно служила как бы еще и офисом для приема клиентов, которые то и дело приезжали за спиртом, то Вовчику и его домочадцам надоедало бегать по каждому звонку к двери, и за первым утренним посетителем они ее попросту не запирали.
    Об этом, естественно, был осведомлен Лёня. Поэтому он и не стал звонить, а потянул дверь на себя. И вот тут-то его поджидал очередной неприятный сюрприз этого дня: дверь неожиданно легко поддалась, и в Лёнин лоб уткнулись стволы двуствольного обреза. То, что обрез боевой и это не шутка, Лёня понял моментально – об этом свидетельствовали жуткие в своей бесстрастности, черные глаза восточного человека, расположенные несколько выше приставленного к Лёне оружия.

8



   Так уж складывалась жизнь нашего героя, который здесь носит имя Лёня, что ему, человеку от природы неагрессивному, в этой самой жизни ни раз, и ни два,  угрожали огнестрельным оружием.  Собственно,   до этого раза - три, в два из которых выстрелы были таки произведены – но, слава Богу, мимо. Один раз в него случайно выстрелил из автомата сослуживец в армии  - в том случае пуля угодила в спинку скамейки, на которой сидел Лёня, красиво выкрошив из дерева множество мелких щепок. А в другой раз – во время ночного инцидента на дороге. Тогда Лёня на своей машине вёз среди ночи своего приятеля в одно место по безлюдному и неосвещенному в те времена городу. Его новенькую «семаку» догнала и несколько раз угрожающе подрезала тонированная «копейка». Своеобразная этика тех лет требовала догнать и покарать хулигана, что Лёня и сделал – в смысле догнал, но не покарал. Хулиган вышел из своей машины с пистолетом в руке и выстрелил в Лёню, который только наполовину вылез из салона своей «семаки». Стрелявший не стал обострять и, быстро вскочив в «копейку», умчался. Следующим утром Лёня обнаружил пулю застрявшей в водительском сидении, и еле выковырял ее оттуда. И вот наступил момент четвертого раза.
     Огнестрельное оружие, приставленное к голове, холодит кожу, но горячит мозг. «Это Роберт наслал своих цыган за вчерашнее!» -  прошила Лёнин мозг обжигающая мысль.
   - Тихо, братан, спокойней, я тут случайно, - быстро произнес он, а сам попятился таким образом, что его неприкрытые сланцами пятки ощутили ступеньки, ведущие на второй этаж. Братан, не меняя выражения лица, чуть отвел обрез в сторону и молниеносно выхватил у Лёни барсетку. Этот акт совсем уж разволновал нашего героя, и он, продолжая пятиться задом, споткнулся и оказался сидящим на бетонной лестнице. 
    Дальнейшие события развернулись настолько быстро, что только через 10 минут после их окончания, Лёня смог восстановить их последовательность и оценить значение произошедшего. Вкратце: из квартиры Скляра стали выскакивать, неуловимые как ртуть, молодые люди. Лёня успел  заметить, что один мужчина держал наперевес автомат – калаш. Чего не успел заметить Лёня, так это мгновения, когда кто-то из них рванул золотую цепь с его груди и был таков.
   Впоследствии выяснилось, что парней было четверо, и это были не цыгане, а, по всей видимости, чеченцы. Они нагрянули в незапертую квартиру спиртовика минут за пятнадцать до Лёниного приезда. Угрожая пистолетами и автоматом, уложили всех домашних на пол, ну, и ограбили Вовчика на приличную сумму американских денег. Плюс пять сотен баксов, которые им достались вместе с Лёниной барсеткой, да сверх того - его крутая золотая цепь.  На этом происшествия дня, описываемые в этом рассказе,  закончились.
     Закончились они – днем. Однако за днем последовал вечер, в который происшествия получили своё логическое завершение. Лёня весь день провел в отделении милиции, пытаясь вместе с другими потерпевшими – Скляром и членами его семьи – опознать нападавших по фотографиям в милицейских альбомах и кадрам видеозаписей. Из этой затеи ничего не вышло: кавказских бандитов в милицейских архивах имелось много, и все они были на удивление похожими друг на друга – короче, хрен их разберешь. Вернулся он домой поздно вечером, полностью выпотрошенным – морально и материально. А дома его с нетерпением поджидала решительная жена Илона.
      - Не напрягайся. – сказала Илона, не давая Лёне обвыкнуться в домашней обстановке. – Можешь не придумывать очередные байки в свое оправдание. Я ухожу, - и действительно ушла.  Конечно, она не бесповоротно ушла, т.к. на следующий день вернулась вместе с грузчиками, которые загрузили в бортовой «Зилок» разные вещи. Кое-что из мебели, бытовую технику там, потом еще покрывала и ковер, посуду и всякую дребедень. Кстати, некоторое имущество Лёне удалось отстоять в свою пользу. Таким образом, в течение всего лишь одних суток Лёня лишился, если не всего, то очень многого. В отобранной бандитами барсетке, кроме денег, находились водительское удостоверении, документы на машину и паспорт. Впрочем, это всё, хоть и с трудом, можно было восстановить.  Но никоим образом не представлялось возможным восстановить отношения с женой. Хорошо еще, что они не успели обзавестись детьми. Беременность, послужившая основной причиной, по которой Лёня вступил с Илоной в брачные отношения, то ли прервалась на ранней стадии, то ли ее вовсе не было.

21.11.2018.