Привычка свыше нам...

Я в третьем классе начал рифмовать
(Ну, в садике – там ерунда, дразнилки),
В шестом такое накропал в тетрадь,
Что неотложку вызвали училке.
            
На выпускных я выдал свой стишок,
Патриотичный, но… в развязном стиле.
У завуча был долгий нервный шок,
Но аттестат мне всё-таки вручили.

А в вузе я струил стишки для дам,
Смеялись все, а многие – краснели…
Похоже, что мне помогал «Агдам»
Их довести стихами до постели.

И думал я тогда, что я – поэт.
Ну, не Рязанов, нет, не Пушкин даже,
Но что-то типа «У природы нет…»
Мог тоже выдать в графоманском раже.

С тех пор подсел на рифмы и стиша,
Писал возлюбленным… да и жене немало,
Всё замирал над строчкой, чуть дыша,
Кроил сто раз, с конца и до начала.


…Все спят, в окно струится тишина
И на меня, в исподнем, дышит томно,
А в небе закосевшая луна
На лирику всю ночь сбивает стрёмно.

Полночи я насилую перо
И до зари долблю клавиатуру,
К утру – листков исчёрканных ведро,
И пара рифм – мой вклад в литературу.

Вот, кажется, что я шедевр родил,
Вот душу, вроде, выплеснул с оттяга,
Но ядом ключевым меня зоил
Отпаивает: снова, братец, шняга.

Да вновь неймётся битому – пишу,
Иронией прикрыв лиризма омут,
Всё рвусь к придуманному рубежу,
Всё тужусь нанетленить по-большому...

О нет, я не стремлюсь на пьедестал,
Оваций я не жду ни в коем разе,
И памятник я воздвигать не стал,
Хотя нерукотворностей - как грязи.

…Ну, что ж, я смог лишь только то, что мог,
Не став кумиром и причиной розни…

Но… вдруг кто восхитится: «Да, с ним – Бог!»

                Увы, скорей махнут рукой: «…да бог с ним…»