Восьмистишья

1
Прихватил меня воздух в охапку
и понёс через жизнь по горе.
Я уснул на нестеленной лавке,
а проснулся в родимой земле.

Приютила, как мать приласкала,
только воздуха мне не дала.
Ведь любовь – непробудное жало –
задушила меня, сожрала.

2
Никогда я не брал сохи,
никогда не писал стихи,
но пришёл ко мне гордый стих,
от него я сильнее затих.

Растаскал он меня, разорвал
и вписал в необъятный овал,
чтоб лились, словно реки, слова,
на войну за собою позвал.

3
Молчит огонь –
он не имеет слов,
и, потому огнём,
я не желаю стать.

Молчит земля,
на ней растут цветы,
и те цветы – слова,
что я тебе дарю.

4
Сегодня ночь проходит незаметно
и исчезает в солнечных лучах.
Я свой талант не обратил в монеты,
а если б обратил, то вмиг зачах.
И если дар ты получаешь в этой жизни,
то славу получать тебе дано
лишь после смерти, как на извечной тризне.
Погасла ночь, и небо кверху дном.

5
Какая мёртвая дорога
пришла опять на мой порог,
хоть я прошу совсем немного
меня утешить мир не смог.

В миру, как в сквере, много пьяных,
своё там тело нахожу,
тону немым на дне стакана,
но о несчастье не тужу.

6
Разбивается солнца скорлупка,
вытекает рассвета желток,
закурила меня словно трубку
моя жизнь и пустила в поток.

Дым клубился над светом осенним,
заплывал наш рассвет синяком.
Я молчу, будто пьяный Есенин
вдруг забрёл в свой покинутый дом.