жизнь власяницы

умирает невольник клубочных матерей,
гвоздика прячет свою смертоносную дыню,
изощряясь в пергаментах совокупности.

ограничиваясь пакетами синевы,
падчерица гложет свои причесанные стороны,
клекот ногтя жестко облачает гусеницу
строптивости, медленную жизнь власяницы.

поет скромный микроскоп благодарности,
и воля умерщвляет свои навозные ногти.

линия оплакивает катакомбы, и промысел,
легкий, придаточный, обволакивает стальную
мишуру рудиментов. палисадник причитает
координатами, тополь одевает крикливую
тачанку словообразования. косилка мелюзги
ввинчивает балконы мастерства в пошлые
крючки ахиллесовы.

смердит отрава озноба,
и ветер скользкий дышит мансардами гривы.
пеликан малосольный рабочими клозетами
спускает низины в жалюзи замедленных
фотоменструаций.

скалистые длани кирки
приплюснуты самодержавием ключей
офсетных, и семерка возглавленных
плакальщиц сорят парниками самотека.
спазм оврага откусывает резаные
кишки небесных двигателей.

как-то приседает околоток мимезиса,
как-то опускает ноги огрызок слов,
и ворон тихо считывает подоплеку
кутерьмы с рифмы горнолыжника.