Шоиста Равшан. Когда была война...

       Детство Фарзоны прошло рядом с мамой и  братиком Дильшодом. В то время в их родном городе Душанбе неожиданно начались беспорядки, а на юге республики вспыхнула настоящая гражданская война. Война нарушила привычный порядок жизни, лишила людей оптимизма и уверенности в завтрашнем дне, в одночасье все стали несчастными и потерянными в создавшейся суматохе. Нелепая война разделила людей, проживавших совсем недавно в мире и согласии  в одних домах, в одних кварталах,  в одном городе и в одной стране, на два непримиримых лагеря. Ещё совсем недавно ни для кого не имело значение, кто с какого региона и кто на каком диалекте говорит. Но, вдруг, это стало самым важным поводом для того, чтобы не так давно такие миролюбивые и учтивые соседи, вдруг превратились в ярых врагов. И на этой волне ненависти пошли массовые побоища и погромы. Мародеры свирепствовали. Неизвестно откуда взявшиеся вооруженные бандиты машинами вывозили награбленное в городе добро в неизвестном направлении.  В городе объявили комендантский час.  Ночью здесь хозяйствовали только люди с автоматами, и было непонятно, кто из них блюстители порядка, а кто бандиты… Растерзанные тела жертв ночных разборок сутками лежали на обочинах дорог, и никто из мирных жителей не решался их предать земле… дабы не быть обвиненным в пособничестве и не получить, всегда готовую, пулю. Никто не знал, как началась эта катастрофа, и кто управлял ходом событий… и   управлял ли, кто?!
         Заторилась река знания и мудрости, пожар невежества возгорелся всепожирающим пламенем. Ушла радость. Страх и печаль заполнили эту прекрасную землю.  Любовь  замолчала.  Воцарилась ненависть.  Верность затерлась в сознании большинства людей, коварство стало править ими. Ростки взаимоуважения завяли, равновесие в отношениях нарушилось,  исчезло дружелюбие  среди людей.  Двери всех учебных заведений закрылись – от школ до институтов. Не работали заводы, фабрики, цеха и другие предприятия.  Одни, покинув насиженные места, выехали из страны, другие опасались выйти на улицу. Начался дефицит на продукты первой необходимости. Над небом прекрасного и не так давно гостеприимного города нависла тревога и безнадежность…
         Мать и отец Фарзоны и Дильшода  были давно в разводе. Дети достались матери, и все тяготы с их воспитанием также легли на ее плечи. Шамсия, так звали маму ребятишек, работала медсестрой в больнице «Кара-бало». С утра до вечера Фарзона и её маленький братик оставались дома одни. В прихожей своей двухкомнатной квартиры Шамсия повесила разделочную доску, и каждый вечер накалывала на неё листок с расписанием дел для детей на целый день. И назвали они эту доску – «Доска  обязанностей». Каждый вечер мама записывала на тетрадном листе список дел, которые должны были исполнить дети за время её отсутствия и утром, перед уходом на работу, прикрепляла его канцелярской кнопкой к доске.  Все поручения были расписаны примерно так: - подогреть обед к 13-00, - чай пить обязательно из термоса,  хлеб, поделенный на кусочки, есть только утром с чаем и на обед,  - обязательная уборка дома до 16-00, чтение детских книжек и сказок (чтобы Фарзона читала братику), а также, чтобы не забыли они в 10-00 отнести старенькой соседке по площадке Бабе Гале обед в кастрюльке, и ещё, чтобы не забыли полить цветочки в горшках в 12-00… и приписка внизу – « Во время перестрелок не подходить к окну ни в коем случае! И лучше лежать не на диване, а на матрасике на полу, и ещё ни в коем случае не открывать никому дверь… Вот примерно такого содержания были её задания на «Доске обязанностей».
Фарзона и Дильшод очень хотели угодить маме и старались все её поручения выполнять вовремя. Мама возвращалась с работы поздно вечером и всегда с продуктами. Целый день детишки ждали маму с нетерпением и Фарзона даже сравнивала  жизнь своей семьи с жизнью козы и семерых козлят из сказки… Там тоже мама-коза уходила из дома в поисках пищи для своих козлят и также поручала им не открывать никому дверь жилища. Потому-что,  вокруг бродили голодные серые волки…   Дети, после ухода матери, закрывали двери на все имеющиеся замки и засовы. «Опасные времена» - говорили все вокруг. И дети понимали, что их мама каждый день подвергает себя опасности, выходя из дома. Их сердечки сжимались в тревоге за маму, но они старались не говорить о своём страхе вслух, они чувствовали, или где-то слышали, что если будут говорить об этом вслух, то могут накликать беду…  Иногда мама задерживалась допоздна на работе. В такие вечера, по возвращению,  она рассказывала детям что, кого-то, в их отделении оперировали, и она часами не могла выйти из операционной. Эти рассказы матери волновали сердца  ребятишек и наполняли их сознания гордостью за маму и уверенностью в скором наступлении мирных дней.
Но вот, в один из опасных вечеров, мама всё не шла и не шла с работы домой... Фарзона и Дильшод с тревогой наблюдали за настенными  часами, еще никогда мама так не запозднялась…  Им стало ещё страшнее, когда звуки всё умножающихся   одиночных выстрелов  и автоматных  очередей, раздались под их окнами, в пределах их двора…
- Убили! Убили! Люди, помогите, мужа  моего убили!.. -  Этот вопль, какой-то несчастной женщины, рассек внезапно образовавшуюся тишину между перестрелками. Дети инстиктивно побежали к окну, но, вовремя опомнившись, Фарзона схватила братика за руку и они оба упали на пол. Их сердечки учащенно забились от страха, в широко открытых глазах детишек застыл ужас…
- Что, забыл? Мама сказала, чтобы мы никогда не выглядывали из окна, если на улице будут стрелять! Давай, быстрее спрячемся под одеялами! – Маленький  Дильшод, дрожащим от страха телом,  прижался к сестре…
– А под одеялом нам будет не стлашно, Фалзона?
- Нет, не будет страшно, одеяло нас защитит.
Они спешно бросили бархатное одеяло на диван и, нырнув под него, зарылись с головой.  Перестрелка усилилась. Совсем близко слышались крики команд – «Вперёд! За дом, за дом! Ложись!» - В темном квартале шёл бой. Все уличные фонари были давно расстреляны.
Через какое-то время, резко усилившаяся стрельба, внезапно  прекратилась. В  такие моменты Дильшод и Фарзона затыкали уши пальцами, этому научила их мама. Каждый раз, как начиналась стрельба, они бледнели лицом и начинали трястись от страха, непонятный ужас  вселялся в их детские сердечки. И в этот раз они, изумленными от ужаса глазами, смотрели друг на друга, будто пытаясь найти ответ – что же будет дальше? Маленький Дильшод, видя, что и сестра очень напугана, затрясся ещё сильнее. Его пятилетнее сердечко готово было выпрыгнуть из груди. Он и так картавил слова, а тут начал ещё и заикаться:
- Сесстичка, мама кода ппплидёт? Аа её  не уббили ддддяденьки с атаматами? – Выдавив из себя эти слова, малыш заплакал…  Сердце Фарзоны сжалось от слов братика и слёзы полились ручьями из её глаз… Она рывком прижала братика к себе и стала целовать его заплаканное личико.  -  Не говори так,  Дильшодик, мама утром сказала, что сегодня придёт поздно. Ей ничего не угрожает, её на машине привезут.  – Она это придумала, чтобы успокоить братика и тут же сама поверила себе и ещё Фарзона сравнила в мыслях их ситуацию с сюжетом сказки о семерых козлятах и маме козе… И здесь слишком много стало голодных волков, вдруг нападут на маму?.. -  Ой, нет! Боженька, миленький, защити нашу маменьку! Сделай так, чтобы она целая и невредимая вернулась домой!
В тот вечер Шамсия действительно была занята на работе.  Она уже собиралась идти домой после смены,  как к их корпусу подъехала машина с ранеными солдатами. На улицах города шли бои между противоборствующими сторонами, и были убитые и раненые не только среди воюющих, но и среди мирного населения. Главврач больницы приказал всему персоналу остаться и принять участие в спасении раненых. Особенно это касалось хирургов и операционных медсестер. Никто из них не должен был сегодня покинуть операционную. Сердце Шамсии сжалось в тревоге  за детей. Они же умрут  без неё от страха в такую ночь… Вдруг  подумают, что с мамой, что-то, страшное случилось? Их сердечки не выдержат этой ночи…
В продолжении все операции её не оставляли мысли о детях… Она представляла себе, что чувствуют ее малыши  в такую дикую ночь одни, в квартире без взрослого человека. Но работа у неё такая, что нельзя ей терять концентрацию, надо успеть вовремя подать хирургу нужный инструмент и всегда быть начеку.  О, Аллах! Защити моих детей! И городские телефоны не работают!  Что же будет с этим городом?! Что будет с нами? Проклятая война! Как же дать знать детям, что она жива и здорова, и чтобы они не тревожились, понапрасну…  Операция в ту ночь длилась до самого рассвета. По завершению ночной работы, весь медперсонал развозили по домам на еще оставшихся в пределах больницы машинах скорой помощи. Много машин, остановив на улице, забрали себе боевики.
 Они раскатывали на них по улицам города и стреляли из разбитых окон машины в воздух и над головами прохожих. При этом они дико гикали, демонстрируя всем свою силу и безнаказанность. И выглядели боевики  все бородатыми и лохматыми, как из телевизионных передач о войнах на Ближнем Востоке.
  Бедная Шамсия, усталая и изможденная внутренними переживаниями, смотрела из окна на свой родной город и слёзы лились из её глаз… Душанбе, город-красавец, что стало с тобой? Во что тебя превратили?  Сколько пуль и снарядов, сколько ненависти разрядили в твоё сердце?! О, Душанбе, это ты ли был, не так давно, самым уютным и самым миролюбивым городом в мире?! Что стало с тобой? Кто так сильно позавидовал тебе, кто беду наслал та тебя, кто заразил твой народ вирусом бешенства и ненависти друг к другу и ко всему остальному миру? Твоя неповторимая природа, красота и дружелюбие стали для кого-то предметом лютой зависти… Какие-то нелюди решили уничтожить тебя, захотели вернуть в мрак средневековья. Сколько здесь жило творческих людей, сколько литературных и музыкальных произведений было создано твоими гражданами… А художники твои, архитекторы, да и неповторимые простые душанбинцы!..  Где великий философ Мухаммад Осими, где известные ученые Исхаки и Гулямов? За что погибли они? За что погибли поэты, писатели, певцы и музыканты, за что гибнут и сегодня сотни ни в чём не повинных людей? Ведь была эпоха в истории моего народа, эпоха Саманидов, когда процветала наука и литература, когда творили Рудаки, Фирдауси, Рабия Балхи… Как получилось, что мы, народ с таким наследием, стали игрушкой в чужих руках? Почему на наших улицах идёт война? Что нам, взрослым, отвечать на не детские вопросы наших детей о войне? Как нам  объяснить им,  почему взрослые дяди убивают друг друга?.. Фарзона тоже не спала в эту страшную и долгую ночь.  Вспомнился ей один недавний случай. Они шли на базар вместе с мамой. Неожиданно откуда-то выехала боевая машина с вооружёнными боевиками на броне, а за ней ехала «Скорая помощь», тоже заполненная вооружёнными  бандитами. Над головами ошарашенных от страха прохожих просвистели пули, все спешно бросились ничком на тротуар и близлежащие лужайки.  Фарзона случайно увидела,  как от стен домов стали отлетать ошмётки бетона и кирпича… Кто-то вскрикнул и тут  же смолк… Мамина рука резко сжала её руку, ужас в её взгляде говорил: - Не поднимай голову! Прижмись к земле…
Прошло мгновение, показавшееся перепуганным людям вечностью,  и стрельба уже звучала, где-то, вдалеке…  - Вставайте, народ! Исчезли боевики! Хоть  бы навсегда прибрал их Аллах! - Это говорил какой-то пожилой дядька, видимо первый пришедший в себя человек на этой улице. Постепенно поднялись с земли и другие. Не успели пройти несколько шагов,  как снова по близости открылась стрельба. Тот же мужчина крикнул, чтобы все зашли в первый попавший частный двор, благо ворота были незапертыми. Все люди, что были рядом в это время, забежали в спасительный двор. Фарзона с  мамой тоже были среди этих людей.  Она, оглянувшись, заметила, что несколько человек так и остались лежать на земле… Через какое-то время наступило затишье, стрельба прекратилась. Хозяйка дома, сердобольная женщина средних лет, вынесла ведро с холодной водой и пригоршней стала обрызгивать лица перепуганных людей.  Когда очередь дошла до Фарзоны,  добрая женщина не выдержала и запричитала: - Бедное дитя! Да кровинки же нет на твоём лице! Перепугалась то как! – Она облила её лицо холодной водой,  заодно обрызгала и лицо мамы.  – Ну вот, хорошие мои, все ваши страхи позади теперь можете продолжить свой путь.  В тот день никто в сторону базара не пошёл, да и, как потом выяснилось, все продавцы, побросав свои товары,  разбежались во время стрельбы, а базар  был разграблен бандитами.
       Перепуганные Фарзона и Дильшод ужинать не хотели. Дильшод просил сестру рассказать ему сказку, но в  голове восьмилетней Фарзоны мелькали только кошмары от стрельбы на улице… Ни одну из прочитанных ранее сказок она вспомнить не могла, хотя очень хотела отвлечь братика и помочь ему заснуть. Тогда она стала рассказывать ему сказку собственного сочинения, сосредоточила все свои усилия и знания, и полилась её сказка…
В её сказке мир был без войны; все люди, звери, птицы, насекомые и даже растения жили на прекрасной земле мирно и дружили между собой. Ходили в гости друг к другу, веселились, пели песни и танцевали. Душистые цветы заполняли вкусным ароматом землю, а голосистые соловьи пели свои задушевные песни…  - А мы с мамой были в этой сказке? – спросил вдруг Дильшод.
- Да, конечно мама была с нами там – подтвердила Фарзона.
Дилшод вроде успокоился и перестал дрожать  под воздействием красивой сказки сестры, но вдруг посмотрел очень серьезно в её глаза и спросил: - Фалзона, почему люди  убивают длуг длуга? – Фрзона поняла, что её старания бесполезны и заставить братика заснуть ей не удалось.  – Ты почему не спишь? Давай засыпай, малыш! – Она его обняла и с любовью прижала к себе… Теперь они лежали на курпачах. Фарзона накрыла Дилшода стёганным ватным одеялом с крупными цветами на сатиновом пододеяльнике. Как ни старалась девочка, братик не засыпал, наоборот, разговорился ещё больше и мучил ее вопросами о маме. В конце концов, Фарзона притворилась спящей,  и перестала отвечать на вопросы.  Она хоть и лежала с закрытыми глазами, тоже заснуть не могла,  мысли о непришедшей домой маме не давали ей покоя. Какие только страшные мысли не лезли в её детскую головку…  О, Боженька,  о всемогущий и самый добрый Боженька, прошу тебя, защити нашу мамочку! Пусть она невредимая вернётся домой! Папа нас бросил… Ни разу не придёт, не спросит как мы живём, есть ли у нас еда и одежда… Месяц назад явился, даже сахарного петушка не принёс своим детям, весь был злой и нервный – Ваша мама гулящая!  Развлекается с врачами в больнице, вот поэтому приходит поздно с работы! – сам же заглядывал во все кастрюли и усердно уплетал всё то, что приготовила его «гулящая» жена. Фарзону коробило от слов отца, но она боялась его и стояла, молча опустив глаза. 
Больше всего,  в такие моменты, ей хотелось, чтобы он поскорее ушёл в своё общежитие и больше никогда не приходил… Фарзону обижали эти его слова о маме. Как ни придёт, кучу всяких гадостей наговорит.  Но что она может ответить ему, как может защитить свою любимую мамочку? Сказать нерадивому отцу  что у них лучшая в мире мама, что она всем желает добра, и все соседи её уважают, что она трудится в поте лица, чтобы дети её ни в чем не нуждались.  Спросите у бабы Гали, соседки нашей, и она вам скажет какая наша мама... 
Баба Галя, пожилая и одинокая  русская женщина,  живёт через стену с семьей Шамсии. Она в последнее время очень плохо себя чувствует и даже за продуктами не может сама ходить, вот и взяла шефство над ней Шамсия.  Кушать готовит всегда с расчётом на соседку и, когда она на работе, Фарзона греет обед и относит ей. У бабы Гали был  взрослый сын, но однажды он пошёл в магазин за хлебом и не вернулся…  Никто из соседей и знакомых бедной женщины ничего о нём не слышали больше. Каждый раз Шамсия возвращалась с работы с продуктами. Дети бежали радостные к сумкам и обследовали их с большим интересом. Они знали, что эти сумки источник их жизни, что маме нелегко добывать еду, так как все продукты питания разом оказались дефицитом, и в свободной продаже почти ничего не было. Шамсия откладывала долю бабы Гали отдельно и в это время дети начинали спорить, кто отнесёт пакет пожилой соседке, обычно выигрывал Дильшод, но если ноша оказывалась ему не по плечу, бралась за дело Фарзона. Баба Галя с трудом подходила к своей двери, чтобы открыть её, услышав голоса детей соседки. Она запускала их в свою более чем скромную квартиру, но такую непривычную для их глаз, ведь здесь всё было не по-таджикски.  На стене висели картины с ликами святых, на столе под ними горели свечи, даже когда свет не был отключён. Всегда раскрытая Библия лежала на тумбочке возле ее кровати… Баба Галя до выхода на пенсию работала наборщицей на полиграфкомбинате и имела огромную страсть к собирательству книг.    На полках стояли сочинения русских классиков: Толстой, Достоевский, Чехов, Некрасов, Пушкин, Лермонтов и другие поэты и писатели жили в своих произведениях в маленькой квартире бабы Гали.  И видимо это они не давали ей сойти с ума от горя и одиночества в эти смутные времена.  Она,  улыбаясь, приглашала детей за стол и ставила перед ними чай не в пиалках, а в чашечках с ручками и на блюдцах, и ставила еще варение двух видов –  чёрного и красного цветов. Фарзона каждый раз напоминала Дильшоду, чтобы он до конца не опорожнял посуду с вареньем, но Дильшод попробовав ложечку этой вкуснятины, забывал о всяком этикете и вылизывал всё варение как  Карлсон из мультика, до конца… Два раза в неделю баба Галя проводила с ними занятия на русском языке, читала сказки и выдержки из Библии, спрашивала что они поняли и что не поняли и объясняла им, как могла, прочитанное. Они уже сносно разговаривали на русском, и Шамсие это нравилось, особенно, когда они наизусть читали стишки и пересказывали сказки дома маме. Она была благодарна за это бабе Гале и помогала ей, чем могла.
Мысли Фарзоны опять вернулись к маме… Ну где же ты, мамочка наша родная? Живая ли ты? Неужели и тебя убили боевики, как ту соседскую женщину у заброшенной стройки…  Как страдали и плакали её дети! Хорошо, что соседи не оставили их наедине со своим горем. Тетя Бибигуль ночами оставалась с  сиротами, все соседи в складчину организовали похороны убитой и, в согласии с таджикскими традициями, целую неделю читали Каран знающие люди и оплакивали её подруги и соседки. По традиции надо было оплакивать во весь голос, и целую неделю по утрам во дворе  слышался голос плакальщиц. Многие из них вспоминали своих потерянных родных и плакали горючими слезами и этим очищали свои сердца. « О, куда же ты ушла наша сестра,  на кого же ты оставила своих детишек малых, сирот несчастных?! О, подруга несчастная наша!»…   Фарзона дружила с Шоирой, старшей дочерью погибшей. Они сидели, обнявшись, рядом с плакальщицами и тихонечко всхлипывали в унисон им…
В течение недели после похорон Шамсия приготовила один раз шавлу, другой раз плов и Фарзона отнесла завёрнутый в дастархан табак и лепешки в дом к сиротам. Подружка ее Шоира, вчера ещё живая и весёлая, сидела вся заплаканная и потерянная в тёмном углу комнаты. Фарзона попыталась хоть как то отвлечь ее от горя и, взяв за руки, стала умолять ее выйти с ней хотя бы на улицу, но Шоира зарыдала вдруг и запричитала  во весь голос: - Мама, мамочка моя несчастная, какой изверг лишил тебя жизни?! За что? За что душегуб проклятый оставил нас одних? Как же мы будем жить без мамы?!..   -  Фарзона обняв подругу, тоже разрыдалась. Отец Шоиры погиб на братоубийственной войне ещё год назад, в самом начале начавшихся разборок. Мама, пока была живая, занималась тем, что продавала яйца, приобретенные  у поставщиков продуктов, на базаре 82 –го микрорайона и этим мизерным доходом она хоть как то, но кормила семью, а что же теперь делать малолетним детям, как жить? И соседи не смогут долго заботиться о них, каждый в это трудное время занят обеспечением своей семьи хлебом. За хлебом люди занимают очередь с 2-3 часов ночи у магазина… С  наступлением рассвета и дети бегут к родителям, потому-что, в  одни руки дают только по одной буханке хлеба. Война! Проклятая война! И кто же тебя придумал? Кто навязал тебя нашему народу?! Свои мрачные мысли Фарзона адресовала Небу, а кому ещё? Никто другой не знает…
Через какое-то время за Шоирой, её братиком и сестрёнкой приехали из деревни родственники и увезли их. Больше о судьбе их никто ничего не знал… Фарзона и другие дети Таджикистана, быстро повзрослели, почуствовав на себе все тяготы жизни. Они уже не предавались беззаботным играм и другим развлечениям и вспоминали о мирном времени, как о хорошем фильме из счастливого детства. Они никак не могли понять, почему бывшие соседи вдруг стали так люто ненавидеть друг друга? Что это они не поделили? Дети жадно ловили каждое слово взрослых, но не понимали, кто с кем воюет и почему?.. Фарзона тоже быстро повзрослела и когда мама уходила на работу наставляла её, как бабуля; - Вы там будьте осторожнее, мамочка, когда стреляют не выходите на улицу, не работайте до ночи, засветло домой спешите… Только вот мало что зависело от мамы. Она вынуждена была держаться за свою работу и терпеть все лишения… Всё бросить и уехать в другую страну она не могла, не было у неё на это ни средств ни возможности. Оставалось одно – уповать на Бога и ждать когда здесь воцарит мир и вернётся благополучие. Должны же люди одуматься когда-нибудь, ведь кого ни спроси, все мечтают о мире и согласии.  Таджики всегда славились своим миролюбивым характером, но кто-то уж очень постарался, чтобы  посеять вражду между регионами и наловить себе рыбки в мутной воде. Как ни старалась Фарзона не думать о войне, не могла, и мысли её вновь и вновь возвращались к происходящим событиям. Включишь телевизор, там кроме тревожного голоса диктора читающего повседневную сводку о боях в разных регионах республики и грустной симфонической музыки ничего больше нет...  Она вспомнила, как было раньше, когда никто не боялся выйти на улицу. Детвора близстоящих домов, собирались на пустыре возле недостроенного здания и пекли картошку в золе от костра. О, какой необычный вкус был у этой чёрной, обугленной картошки! А сам процесс, как они закладывали в костёр из дома принесённые картофелины, как палочками расковыривали горящие  головешки, как откатывали спёкшуюся картофелину в сторону и, не дождавшись пока она остынет, хватали её руками, подбрасывали и перекидывали из руки в руку. Визжали от жара и восторга! А потом снимали кожуру и добирались до белой дымящейся сердцевины плода, вытаскивали из своих кармашков заранее припрятанную соль и приступали к трапезе…  О, с каким аппетитом они ели, как визжали и  восторгались, ведь это была первая еда, которую они приготовили сами, без помощи взрослых!!  Волшебный вкус, сказочная обстановка у костра! Какими счастливыми и беззаботными они были … Эти воспоминания отвлекли на время Фарзону от настоящего времени, даже улыбка появилась на её лице.  Она вскочила с постели и взгляд её остановился на настенных часах. Время показывало три часа ночи… Сердечко её сжалось от страха и слёзы полились из глаз… О, мамочка наша любимая, где ты? Что с тобой? Не дай бог, как Шоира и её братишка с сестрёнкой, мы останемся без мамы! Да и отец у нас такой, что лучше бы его совсем не было, он никогда не любил их и ни разу ни чем не обрадовал. Только и знает, как хаить их мамочку. О, Боженька, прошу тебя, верни нам нашу маму здоровой и невредимой! О, мама, ты море любви, любовь твоя к детям неиссякаемая, ты никогда не бросишь своих детей, ты живёшь заботой о нас!..  Дети военного времени были другими, в их глазах читалась взрослость и всепонимание, они мало говорили и мало смеялись. В то время Фарзона поняла, что такое голод, что значит на сутки остаться без хлеба и уметь терпеть… терпеть и ждать. ..  Сейчас они , находясь в пустой квартире одни, говорили между собой шёпотом,  едва слышно, как-будто, кто-то недружественный им,  мог их услышать и навредить им.  Дети военного времени жили в страшной сказке. Им казалось, что страну захватила злая фея, и она запретила радость и веселье в этой стране. Дети очень боялись всего, что происходило за стенами их дома, они всегда провожали маму с тревогой, будто боялись, что она может выйти в опасный мир и не вернутся к ним никогда. Считали каждую минуту и каждый час со времени ее ухода, и если она задерживалась ненадолго, ими овладевал страх на грани паники, а тут мамы нет уже почти целую ночь. Образ их молодой и сильной мамы дарил им надежду на будущее, окрылял их и они верили словам мамы, что всё это временно, и скоро придет другое время. Мама была для них и небом и солнцем на этом небе. Она, накормив их горячим ужином, укладывала спать в чистые постельки, рассказывала и читала из книжек им сказки перед сном, гладила их головки и целовала. Она в такие минуты заставляла их забыть о неспокойном времени, дарила им мечту о мире полном света и доброты. Никогда она не говорила им о своих проблемах и трудностях в быту и на работе, берегла их сердечки…
Но вот этой ночью её нет. Не слышно её сказки, её, бодрящего детей,  смеха, её голоса, который отодвигал на задний план даже звуки выстрелов за окном. Нет мамы. Не пришла этим вечером. Слёзы подступили к горлу бедной Фарзоны, если бы не маленький Дильшодик, он разрыдалась бы в полный голос… Но нельзя, она не должна пугать братика. О, мама, скорее вернись! А вдруг, как мама Шоиры, попала она в руки бандитов?! О, нет, мамочка родная, пусть лучше ты задержалась на работе, о Боженька, милый, защити нашу маму! Слёзы лились по её щекам, глаза воспалились, что-то камнем давило в груди, она упала на коврик и забилась в беззвучном рыдании…  Но тут, вдруг почувствовала, что ее лба коснулась чья-то теплая ладонь, она порывисто встала с пола. Неужели мама пришла?!  Но возле неё стоял весь заплаканный  Дильшодик. Фарзоне стало не по себе, что братик застал её в таком состоянии. Она вскочила на ноги и побежала в ванную комнату, обмыв лицо холодной водой и, успокоив себя, она вернулась к братику. Дильшод вопрошающим взглядом смотрел на сестру. Она налила в две пиалки холодной воды себе и ему. – Выпей водички, Дильшодик, выпей и тебе будет лучше и я, вот видишь, пью водичку? И мне уже хорошо. А знаешь, что Дильшодик, завтра мы с тобой будем играть в одну игру, называется печонная картошка…  Дильшод при этих её словах побежал на кухню и принёс пустую сумку  -  Как мы будем иглать в калтоску, если нет калтоски  у нас? – и не дождавшись ответа Фарзоны спросил – Мама не плисла, да? И поцему её так долго нет? На лаботе она? У неё много лаботы да, Фалзона? – Ну, конечно же, она на работе, конечно же она придёт и чего это я нафантазировала себе? Фарзону успокоили слова братика, и она даже обрадовалась, что он проснулся. Ей оставалось только кивать и поддакивать Дильшоду, он всё правильно говорил, маму задержали на работе и скоро она придёт, обязательно придёт домой! Мир заиграет всеми своими красками и не страшно будет нам совсем, с мамой никогда не страшно, даже когда стреляют на улице. Мама, как прекрасная пери, впорхнёт к нам. Вся сияющая и весёлая, и они, Дильшод и Фарзона побегут ей на встречу, обнимут её  и закружатся они радостные по всей квартире! Они будут наперебой   рассказывать ей об ужасах этой ночи. Она же будет осыпать поцелуями их лица. Она будет плакать, но это уже будут слёзы радости… Фарзона зажмурилась, представляя себе всё это…
    Чик –чик, шёлк замка и скрип двери. Усталая и озабоченная Шамсия вошла в прихожую. Сняв спешно обувь, направилась в детскую спальную. Улыбка озарила её лицо. Милые детки её мирно спали… Фарзона, проснувшись, вспомнила все перипетии прошедшей ночи. Неужели мама всё ещё не вернулась? – Но вдруг услышала звук льющейся из душа воды в ванной. Вскочив, быстро подбежала к двери, там за дверью купалась мама. Он не знала плакать или смеяться ей. Все её детские силёнки были растрачены в эту ночь. Главное, она вернулась! Вернулась здоровая и невредимая, какое счастье! Она вернулась в детскую комнату. Дильшод, открыв глаза сразу же начал свой рассказ: - Фалзона, я во сне видел, как наша мама плиехала домой на белой лосади. Она обязательно плидёт, вот увидишь! – Фарзона взяла его за руку и повела к ванной комнате.  Мама уже стояла у зеркала и расчесывала свои косы…
 - Мамочка, ты плисла?! А где твоя белая лосадь? Я видел ее во сне! – Шамсия подняла Дильшода на руки и обняв, осыпала поцелуями его раскрасневшее от возбуждения лицо. Притянула к себе Фарзону, обняла и поцеловала.
– Вы дети Бога! Сам Бог вас охранял в эту долгую ночь! Скоро он пошлёт нам белую лошадь, и мы полетим на ней в прекрасные края, где много цветов и ароматный воздух, где все люди свободные и счастливые! Где нет войны!
– Мамочка, мозно я оденусь,  и мы пойдем к белой лосади?
 - Да, дитя Бога, одевайся, мы пойдем все вместе к Божьей белой лошади! К крылатой белой лошади!
Перевел с таджикского Саид Сангин