Бабиня

Плейкшне Текле Игнатьевне прошедшей этот путь,
но сохранившей лучшие человеческие качества,
посвящается.

Их было тысячи,
          прошедших через ад
репрессий, ссылок,
              скотные вагоны,
и оцепления
        на пасмурном перроне,
где не было в помине
                райских врат!
Случилось то
           пред самою войной,
за восемь дней,
          о ней потом узнали,
пока колёса
         гимн свой исполняли,
тот страшный гимн,
             похоронив покой
от прежней жизни,
             где остался дом
со старой мамой
           и родным погостом,
где арестован муж
       и боль была так остра,
о том, что был расстрелян,
            дали знать потом,
через много этих
           долгих-долгих лет
пока колёса
          путь свой отмеряли,
в самих «теплушках»
       смрад людской вдыхали,
а в неизвестности
       далёкий скрыт рассвет...
И вот он край
         той вечной мерзлоты
с могучим
         своенравным Енисеем,
с бескрайней тундрой,
       не сбежать – не смели,
там не было привычной суеты...
Жильё – барак,
          ей дали целый «дом»,
где жизнь, хоть в тесноте,
               да не в обиде,
сыночки рядом,
          дальше берег виден
и тундра лишь
       на сотни вёрст кругом.
Но обжились,
        помощник старший сын,
ему тогда
        уж девятнадцать было,
и голова, и руки
           для семьи служили,
а в памяти очаг
          и этот сладкий дым...
Тот дым костров,
             его родной печи,
в воспоминаниях,
           как отмечали Лиго,**
а здесь ещё
          всё непонятно дико
и мучивший вопрос,
             а кто те палачи?
Слёз не было, дорога собрала,
глаза все высушив,
        оставив только память
родимых мест, и сны,
              как искры пламя,
пронзает болью молнии стрела.
Беда не заставляла
                долго ждать,
и тут
     своих доносчиков хватало,
с колючей проволокой***
               сына повенчала
на долгий год,
            но мама дождалась.
Потом,
      когда закончилась война,
женился старший,
            подарив ей внучку,
как много было
        в маленькой той ручке,
её коснёшься
            – не страшна зима!
И наступил
         пол-сотни третий год,
прощанье шло
      с вождём страны, народа,
и слёзы на щеках,
           а будет ли свобода,
а может, позабудут,
              не пришёл черёд?...
И каждый раз
           всё тяжелей уснуть,
ходили слухи,
             ждали разрешения
покинуть этот край,
          а с ними и сомнения,
но день пришёл,
         настал обратный путь!
12.11.18.

* Бабиня (латышск.) - уменьшительно ласкательное бабуля
** Лиго - национальный латышский праздник летнего солнцестояния.
*** лагерь находился в Карауле за 100 км. от Усть-Енисейска (место ссылки)