Дневник - Раздумья о жизни и смерти. - 1 апреля

******  1  АПРЕЛЯ   **********

                1.

С утра строгали с братом крёст*           (* - крёст - (местное) крест)         
Двурушником*,                (* - двурушник - (местное) рубанок с
                мозоль набили.                двумя ручками)
Потом отец нас на погост
Отвёл с ребятами к могиле,
Где бабушка лежит моя –
Поэма сказочного детства.
На Иве каждая семья
На кладбище имеет место –
Могилы родичей.
                Священной
Сельчане чтут к крестам тропу,
Ведь каждый ждёт свой час смиренно,
Когда снесут его в гробу
Сюда, вот в эту землю рядом
С родимой мамой почивать,
И потому для всех в отраду
 Могилки чисто содержать.

Как камень, твёрдая земля.
Лопате враз не поддаётся,
Была морозная зима,
И только ломом удаётся
Отворотить кромух,
                другой…
Так целый метр!
                Без рук остались…
Но вот пошёл песчаный слой,
До сруба* быстро мы добрались.               
Весенний полдень                         
                Света бронзой               
Залило солнце небеса,
Сок сладкий пенился в берёзах,
Скворцов звенели голоса.
Всё млело, капало и пело,
Всем было счастье вручено…
Вдруг под ногами заскрипело,
И мы обрушились на дно
Могилы.
                Ванька с визгом
Рванулся наверх, только зад
Мелькнул в проёме золотисто,
А я попятился назад.

Какое мрачное жилище!
Гроба совсем изъела гниль.
Дымится прах, как пепелище.
Останки поглотила пыль.
Здесь нет ни завтра, ни сегодня – 
Всё погрузилось в темноту,
Вот череп в глине безысходно
Глазницы пялит в немоту…
И взял я череп осторожно –
Им стала бабушка моя -
И молвил, может быть безбожно:
«Привет, родная, это я…»
В ответ ни слова, ни полслова,
Застыл в оскале жёлтый лик.
Она б ответила:  « Здорово!
Коль ты не шутишь, озорник…»
Была весёлой, говорливой.
Всегда светил улыбкой рот.
Бывало, вечером под ивой
На лавку сядет и поёт.
Уж петь умела!
                Всё о доле,
О горе горьком, не спеша –
И изливалась русской болью
Её крестьянская душа.
Недаром бабы собирались
Послушать, старую, её,
И все платочком утирались,
Услышав в пении своё:
Скорбели вдовы – ведь недавно
Войны улёгся горький дым,
И мало ивинских Иванов
Вернулось к Марьюшкам своим…

 И сказки дивные умела
Она, как кружево, сплетать.
Видать, природа ей велела
В рожок поэзии играть.
Народной, устной – свет и краски.
На сердце русских слов наряд,
И самоцветы – песни, сказки
В душе, как злато-жар, горят!    
Похлеще Гоголя, бывало,
Расскажет, как к ней Змей ходил
И  всяких сладостей немало
Дружок  любезный приносил.
Он образ Вани человечий
(А муж-то умер) принимал
И проводил с ней целый вечер,
Как Ваня, пел и обнимал.
И угощались чаем сладко…
Смывался в полночь гость скорей…
А утром, глядь на стол – там гадко
Лежали вместо кренделей
Коровьи пышки в белой чашке,
Не счесть овечьих трюфелей…
Двенадцать зорь её монашки
Отчитывали от чертей.

Но где теперь те песни, сказки,
Что раздавались в черепке –
Его держу я, словно каску
Пустую, бережно в руке?
Щемящих звуков нет в помине
В могиле тесной и сырой…
И всё ж они  звучат доныне
Во мне мелодией живой.
Неужто правда – отраженье
Мать-старой* в памяти моей        * - Мать-старая – (местное) бабушка.
И есть живое продолженье
Её судьбы в теченье дней?..


Я знаю: поздно или рано
Мой смертный час откроет дверь,
И я уйду и тем же стану,
Чем стала бабушка теперь!
Уйду как в ночь!
И уж не будет
Для глаз моих венков лучей,
Ни хлопотливых, звонких буден
Ни слёз, 
                ни песен,
                ни речей.
Уйду навечно, 
                безвозвратно!
Взойду травинкой иль листком…
Хоть Солнцем встань – всё неприятно
Мне знать в смятении о том.

Восторг присутствия на свете
Душа теряет всякий миг,
Встречая с дрожью мысль о смерти
И заходясь в истошный крик:
" Я жить хочу!
Не годы – вечность!
Мне люб под солнцем шумный пир.
Зачем мне дней дана конечность,
Ведь я несу в себе весь мир.
Мир необъятный в звездной пене!
Всё влезло в капельку души,
Но  пробегает мимо время
и дней листочками шуршит…
Во мне, в нейронных клеток бездне
Природа смотрится в себя.
Померкнет мозг,
                и в нём исчезнет
как ощущенье мира - «Я»"!

Стремить себя к любви и к счастью,
Принять сердечно мир земной
И спотыкаться ежечасно
О знанье доли гробовой –
Вот неуёмная отрава
Всю жизнь терпеть смертельный страх!
Зачем призванье, подвиг, слава,
Коль всё отнимет хладный прах?



                2.

Найти ответа я хотел
Тому, что мысли не подвластно.
- Чево, Серьга, окаменел?
Не растравляй себя напрасно,
Иди наверх, я вам принёс
Вина, блинов, яиц и квасу, -
Отец в могилу произнёс,
Ребята оживились сразу, -
Чего, Серьга, глядишь на кости
Понуро, как  недвижный пень?
Мы все на белом свете гости,
И нас сюда, настанет день,
Положат в гробике дощатом…
Я перебил, кивнув на прах:
« И никому здесь нет пощады!
Тебя не щемит разве страх?»
- Я отбоялся ЕЁ, дуры –
Ходила рядом на войне:
Мелась свинцом из амбразуры,
Таилась миной в тишине,
Летела бомбой в самолёте,
Сверкала острием штыка,
Жужжала пулей на отлёте
Осколком пела у виска,
Давила гусеницей танка…
И стынь, и зной, и ветра прыть,
И вошь, и мокрая портянка –
Всё, чтоб ослабить и убить…
Не смерти я боюсь, а боли
И под себя ходить, впав в бред.
Порой мне кажется: привольней,
Чем смерть от пули, смерти нет.
Не видишь, как летит, зараза –
Фьють… ойкнул раз и всё – конец!
Все будем там, друзья…  не сразу, -
Разлив вино, сказал отец, -
А ну, ребята, разбирайте
Стаканы, яйца… сало, вот…
А после сруба приступайте
Сюда в сугробах чистить ход.
На, твой стакан! Чево прирос
К костям глазами, ай, с испугу? –
Отец, нагнувшись, произнёс
И протянул мне в помощь руку.

И я на горб земного шара
Из ямы вымелся глухой.
Вокруг всё радостно дышало
Апрельской волглой синевой.
Стоят кресты, раскинув руки,
Как будто ловят белый свет.
Над ними жизни веют звуки,
И никакой печали нет.
Звенит синичка на полянке,
Лучи от солнца, как столбы,
И облака, как на гулянку,
Завили кудрями чубы.
Искрится наст подталой коркой.
Даль затянула белизна.
В лесу, в степи и на пригорках
Рождается весна-красна.
В полях облизывают ветры
Новорожденное дитя.
Слез Богомол* в могилу с метром ( *- Богомол – прозвище моего друга Николая Калинина)
Померить глубину.
                Шутя,
Сказал: «Немного не дорыли,
Ну, просто, с писькин волосок…»
Ребята выпив, закурили
Под зиньки* тонкий голосок ( *- зинька – синичка).

Я к синеве небес приник,
Усталым от вопросов взглядом.
И сруб, и крест привёз лесник
И разгрузил с повозки рядом.
Мы с Ванькой выпили молчком,
На землю водки чуть полили
И, закусив лютым лучком,
Вновь хлопотать взялись в могиле.
Собрали сруб в земле готовый –
Навроде склепа в глубине.
До погребенья крест дубовый
Лежать остался в стороне.
Уж вечер розовый морозно
Из ручейков ледок лущил.
С погоста мы вернулись поздно.
На ужин, о, - печные щи!
Вдвойне разжарило с устатку:
От щей и водки весь горел.
Согнувшись кренделем в кроватке,
Я в сон грядущий полетел...


* - ( *  - сруб – дубовый сруб наподобие склепа устанавливается в               
      могиле, куда  ставят гроб, и земля не давит на крышку гроба)               
               


Переход к 2 АПРЕЛЯ    http://www.stihi.ru/2018/11/19/8036