Речи с холма в окружающее пространство

                Вступление

В каком году – не сказано,
в каком краю – не спрашивай,
в туманности одной,
сошлися гуманоиды,
соседи по галактике,
не то чтоб на симпозиум,
а так:
один гулял,
а этот – по больничному
(невропатолог, кажется),
а тот – командированный,
а та – в универсам,
строители Братановы,
раствора ожидаючи,
пошли за периодикой,
у прочих – перекур.
Сошлися – и заспорили,
поспоривши – повздорили,
повздорив – подрались;
не то чтоб дебатируя
вопрос какой классический,
а просто – блажь нашла. 
И до того ж, нелепая,
троим из них втемяшилась,
что сели в неопознанный
летающий объект
и в гости навострилися,
имея мысли задние,
младые неумытики
Петюня и Зизи,
а также любознательный
Ельпидофор Егорович,
поскольку был на пенсии. 
А прочие, одумавшись,
вернулись по домам.
               
Это присказка, не сказка,
не начало, а украска,
как перо на шляпе,
бусы на арапе.
Индивид, сообрази:
неумыточка Зизи
совершенно ненароком
подвернулася стилу.
Так – мочало на колу.
От меня о ней
ни слова
не услышите вы снова.



               Некто лесной

Граждане
тварь лесная,
растительность
и мельчайшие!
Использую не для сна я
час рассветный
тишайший.
Ибо – безлюдье.
Люди поспать любят.
Пока глаза продерут,
телеса свои приберут,
прожуют бутерброды
с чем-то
масла вроде
и жилами коров-предателей –
поговорим
обстоятельно.
Вопрос не новый,
но растущий:
живём фигово,
а будем пуще.
Где пущи?
Геноцид сущий!
               
В общем,
тут я взял языка.
Рыбака.
Сидел он, сидел,
никого не поймал,
уснул и в воду упал.
То есть – даже не бдил.
Пусть осветит, дебил,
перипетии и коллизии века.
К ответу Человека!


                Любитель-рыболов
Братцы,
да что же это?
За что же меня к ответу?
Я вам вредил ужли?
Рыбу – и ту не поймал!
Крайнего, што ли, нашли?
В воду упал –
и пропал?
Что значит – пытался поймать,
уважаемая выдра?
А сами Вы сколько способны умять,
и внутренностей не выдрав?
Мы с Вами – соперники вроде:
чья выше
рыбачья потенция?
Закон прогресса в природе:
здоровая конкуренция.
А в борьбе –
как в борьбе.
У нас ведь вопрос какой?–
или я
на тебе,
или ты
подо мной.
А что вымирают пущи
и реки дотла горят,
то виноват Пушкин!
Свидетели есть – виноват*.
                * Например, А.Вознесенский
Но верю:
допоставив природу на колени,
грядущие поколенья
решат управлять ей умненько,
благоразумненько.
Наши наследники
кругом разведут заповедники,
а наши потомки –
лесопитомники
под циклопическими стеклянными крышами,
научного гения
достиженьями высшими.
А застит чад километровое оконце –
зажгут внутри
искусственное солнце.
Подождите ещё года!
И тогда –
идите, голодненькие, покорненькие,
охваченные мерами!
Заманят самых упорненьких
загоны с кондиционерами.
Кормёжка
по рациону,
пробежка
для моциону
по дорожке гаревой –
жарь, наяривай!
Ты осёл?–
тебе хлев по заказу;
ты орёл?–
тебе гору с Кавказа
по разнарядке
Центрального Тварьотдела.
Живи! наслаждайся!
Плодись! размножайся!
Разумеется, в установленных пределах.


                Оленья чета

– Милый, что это он говорил?
Зачем язык над зубами парил?
Я сейчас околею от смеха.
Золотая клетка соловью не потеха!
Хвойку жую,
да на воле живу!
Гордо закинув на плечи главу,
мы помчимся
тундрой безбрежной
и ворвёмся
в зарю светоснежную.

– И мне бы, так сказать,
ворваться
без отлагательства;
но я смотрю в глаза
реальным обстоятельствам.
Ответственен я:
маленькая, но семья!
А деток зачнём?
Ягель нынче почём? 
Ещё поставлю на вид:
всякий съесть норовит –
не человек,
так волк.
Какой от воли толк?
Счастье не в воле,
а в доле!
Находишься по воле –
наплачешься вдоволе!

Конечно,
раб пережитков,
с басом густым или с тенором жидким,
уважаемый или нет,
из тебя приготовит обед
и в раззаповеднике –
где без урода?–
но верую интенсивно
в историческую прогрессивность
заведений подобного рода.
Руку, Человек!
Даёшь
Золотой Век!

            
                Кто идёт там, шатаясь,
                от страсти сгибаясь,
                от чего-то зелёный?   

– Я,
     Влюблённый.   

Я рождён для пленительных чувств.
И вот,
из-за парты чуть,
собрал узелок,
в три фунта всего,
и вскричал, устремляясь навстречу судьбе:
– Под лежачий валун
не течёт ничего!
Пойду поищу невесту себе.

Я на Блоках собаку съел.
Я пощупал –
она не картонной была!
Мы танцевали средь потных тел.
Ах, наша пляска была весела!
Небо свело нас!–
её вразумить
решил я
в восторге растущем.
Милая,
ноги дай разломить,
как книгу,
как хлеб насущный!
Она усмехнулась,
бела и стройна,
молвила:
– Ишь ты шустрый какой!
Тут узелок увидала она
и поскучнела,
ощупав рукой.
Вы не видали невесты моей?
Некий граждан незнакомку увёз,
сказав: 
– Отойди, задавлю ж, дуралей.
Знаете,
как-то обидно до слёз... 

               
                Триолог

– Стойте,
товарищи под ракитой!
Давайте без волокиты
организуем подсекцию
и прослушаем лекцию.

– Мы – конечно…
Лекция – свет…
Жаль вот – кворума нет.

– Какой ещё нужен кворум?
И так впору.
Боль мою вам
несу я.

– Не дискутируйте всуе.
Если надо, то должно.
Только – недолго:
за любовью спешу.
Мил человек, прошу!

         Вышел хмурый публицист
         из тумана,
вытащил измятый лист
из кармана,
помычал.
ворон посчитал,
зачитал:
               
                Гражданская лирика      

Я взглянул окрест себя –
душу уязвил,
скорбя.

В кружки не вовлечённый,
потому несчастный,
скот от сплина
хулиганством лечится.
Алкашей династии,
традициям согласно,
пропивают краденые
жизни
человечьи.
Хорошо джигитом
въехать на барашках
в вузовские двери.
Разлюбезней нет
блат иметь, где надо,
в Москве полнометражку,
«Чайку»,
две жены,
коттедж
и партбилет…*
                * см. фольклор советского времени
Стоп.
Прошу прощенья –
попался старый листок.
А где…
Вот!…
Нет – приглашенье.
Тема – желтеет Восток…
Ладно –
сойдёт и дале,
пройди ещё сорок лет.
Осовременить детали
да убрать партбилет.
Не избегу искуса
рифму «нары – Канары»
использовать.
Маловкусно,
но жизненно.
И товарно.
А вкусы сейчас простые…
Дальше – по старому тексту.
Так навожу мосты я
меж временем тем
и местным.

Образца новейшего
ворьё
и выжиги
лелеют настающему
старую паршу.
Верю в их неглавность.
Поэтому пишу.
Я не пессимист.
Я просто ненавижу.
Только благоденствуют
Васьки-куроеды,
получая вместо
законнейших пинков:
«Ах, какой позор!
Теперя все соседы…» –
часто от подобных же
кошаков.
Практикой научит
котёночка
прохвост,
как иметь жаркое
не корячась –
и воспитанье комплексное
         (днесь – религиозное)
Васеньке под хвост –
не жалею, не зову, не плачу.
Знаю силу слов
и флексий мощь,
но, хотя и мышцы
рифм
взбугрю,
не перекую
никакую сволочь.
Говорю не с нею –
с вами говорю.

               
                Реплика влюблённого:
– Да, в заведенье каждом
большую роль
играют налаженные
учёт и контроль.

                Реплика Некта лесного:
– Вы поняли всё,
друг мой,
с присущей Вам глубиной…
       
                Рыболов:
– Вероятно, это сарказм.

                Выдра:
– Азмм!

В прениях приняли участие и прочие присутствующие.