Двухместная жизнь

В детской поликлинике без ребёнка я чувствую себя неловко. Словно я использую служебное помещение не по назначению. Кажется, что другие родители поглядывают искоса: ишь ты, припёрся тут налегке. Но иногда требуется донести результаты анализов или получить какую-то формальную справку, и тогда я прихожу один.
Как-то раз я скучал в очереди перед кабинетом у терапевта без Артёма. Вокруг на ушах стояли дети, кто на одном, кто сразу на двух. Утренние, не до конца проступившие из негативов родители с интересом смотрели в стену. Я обратил внимание на одного мальчика, лет четырёх. Он сидел на небольшом детском стульчике, которых в холле было несколько. Мальчик сидел странно, поэтому я и выделил его из остальных. Несмотря на скромные габариты стульчика, ребёнок занимал только половину сиденья, заметно свисая с края. Взрослых рядом с мальчиком не обнаружилось. Неподалёку у информационного стенда кучковались женщины, читая что-то жутко увлекательное про ОРВИ. Его мама наверняка была среди них.

Воспользовавшись тем, что малыш остался один, я спросил:
- А почему ты так сидишь?
- А вдруг кто-нибудь сядет рядом, - ответил мальчик.
Я осмотрелся. Вокруг пустовали сразу несколько взрослых банкеток и один точно такой же детский стульчик. И только тут я заметил их. Не знаю, по какой причине я упустил их из виду. На мальчике были очки. Обычные детские, весёлой расцветки, кажется, красненькие. Но с очень толстыми стёклами. Видимо, потеря у малыша была довольно серьёзная, поскольку его глаза по ту сторону плавали двумя большими удивлёнными рыбами. Из-за диоптрий глаза занимали почти половину его крохотного лица. Мальчик уродился некрупным, худеньким и в сочетании с очками напоминал стрекозу.

"А вдруг кто-нибудь сядет рядом". Я представил себе его будни в детском саду, на детских праздниках, в гостях на днях рождения. Щуплого мальчика в аквариумных очках, одинокого, вечно сидящего в сторонке, в свои четыре замечающего гораздо больше, чем его сверстники, своими стрекозиными глазами. Я ничем не мог ему помочь: я и на целом таком стуле ни в жизнь не поместился бы, не говоря уже о половине.
Я принялся нарочито поправлять на себе очки, демонстрируя, что на мне они тоже есть, что мы с ним одной крови. Но мальчика это никак не трогало: он продолжал балансировать на краешке стула.

В холле появилась ещё одна мамаша из той же сумеречной зоны с обречённым взглядом, который родители обычно носят в детской поликлинике.
- Можно я с тобой сяду? - вдруг услышал я детский голос.
Я отвлёкся от женщины и посмотрел в ту сторону, откуда прозвучал голос. Перед мальчиком стояла девочка с каким-то невозможным артхаусным бантом. Видимо, она выскочила из-за спины новоприбывшей мамаши, так что я не успел её заметить. Мальчик кивнул. Двигаться ему не пришлось. Девочка уселась рядом с мальчиком на вечно свободные полместа. Он повернул к девочке голову и разглядывал её в упор, так что рыб за толстыми стёклами его очков можно было ловить голыми руками.
Несколько банкеток и один детский стульчик по-прежнему оставались незанятыми. Я подумал, как было бы романтично, если бы девочка тоже носила очки. Но очков на девочке не было. Очень хорошенькая, нарядная и явно популярная в обществе девочка. Немного смущал артхаусный бант в полголовы, но кто в Москве нынче одевается просто.

А ещё я подумал, что если всё время оставлять рядом c собой немного места, то рано или поздно туда обязательно сядет кто-нибудь.

ОЛЕГ БАТЛУК