Семён Цванг. Цугцванги. Рус. Бел

  У ЭЙФЕЛЕВОЙ БАШНИ
   Дочь Эйфеля - красавицу Парижа,
   С ногами женщин сравниваю вслух,
   С понятным откровением: чем выше,
   Тем все сильней захватывает дух.
 
   АФРИКАНСКИЙ "ПРАВОВЕД"
   Африканский "правовед"
   Начал тостом свой обед:
   -Я люблю вас, люди,
   Жаренных на блюде.
 
   КТО КАЗАНОВА?
   Жену спросил сосед мой Лева:
   -Скажи, кто это Казанова?
   -Жена сказала с дрожью в теле:
   -Да он же лучше всех в постели!
   -Ах, так! - воскликнул в гневе Лева, -
   -Убью тебя и Казанову!
 
   КАВЫЧКИ
   Увы, становится привычкой
   Менять понятия, как текст,
   Когда любовь берут в кавычки
   И раскавычивают секс.
 
   СВОЙ КРИТИК
   Свои стихи читал жене.
   Меня придирками измучив,
   Она, вздохнув, сказала мне:
   -Ты знаешь, Сенька, Пушкин лучше.
 
   ПОЧТИ БАЛЬЗАК
   Его романы, словно сказка.
   О, если бы влюбиться так!
   Один лишь взгляд графини Ганской
   И я - законченный Бальзак.   


***



У ЭЙФЕЛЕВАЙ ВЕЖЫ
   Дачку Эйфеля - прыгажуню Парыжа,
   З нагамі жанчын параўноўваю ўслых,
   Са зразумелым адкрыццём: чым вышэй,
   Тым усё мацней захоплівае дых.
 
   АФРЫКАНСКІ "ПРАВАВЕД"
   Афрыканскі "прававед"
   Пачаў тостам свой абед:
   -Я кахаю вас, людзі,
   Смажаных на блюдзе.
 
   ХТО КАЗАНОВА?
   Жонку спытаў сусед мой Лёва:
   -Скажы, хто   гэты Казанова?
   -Жонка сказала з дрыготкай у целе:
   -Ды ён жа лепш усіх у пасцелі!
   -Ах, так! - выклікнуў у гневе Лёва, -
   -Заб'ю цябе і Казанову!
 
   ДВУКОССІ
   Нажаль, становіцца звычкай
   Змяняць паняцці, як тэкст,
   Калі каханне бяруць у двукоссе
   А раскавычваюць скрозь сэкс.
 
   СВОЙ КРЫТЫК
   Свае вершы чытаў жонцы жвава.
   Прыдзіркі змучылі паперш,
   Яна, уздыхнуўшы, мне сказала:
   -Ты ведаеш, Сенька, Пушкін лепш.
 
   АМАЛЬ БАЛЬЗАК
   Яго раманы, нібы казка.
   О, калі б закахацца так!
   Адзін толькі погляд графіні Ганскай
   І я ўжо - скончаны Бальзак.

   Перевод на белорусский язык Максима Троянович