Абаддон

Преграды на пути,
мозоли на руках;
в искусство не уйти,
не спрятаться от быта,
и звук своих шагов
не выключить никак.
Я — падший сын богов:
богов, давно забытых;

идём, идём со мной
по берегу реки,
оставишь за спиной
печали и проблемы —
заботясь и любя
за все твои грехи,
я вытащу тебя
из комнатного плена.

***

А думал ты хоть раз
о ком весь этот бред —
о Боге без прикрас,
о жалком паразите?
Возможно, в бездне сна
мы все найдём ответ,
но мне откуда знать?
Я всё же не спаситель;

наверно, он-то знал,
что сбудется и как,
трагический финал
бесстрашно приближая:
слова его живут
бессчётные века,
во сне и наяву
они секут и жалят

свирепых и тупых,
отбросивших мораль
и жаждущих толпы
фальшивого признанья.
Идём, идём со мной,
и ты найдёшь Грааль,
заполнишь тишиной
пророческими снами

оставленную брешь,
наскучившую жизнь;
но режь её, не режь,
по году сокращая,
прожить её тебе
придётся. Не божись
и в грудь себя не бей,
раздавленный печалью,

мол, всё уже прошло,
мол, кончился запал,
мол, пулю б только в лоб —
и лузера не станет.
В мозгах твоих людских,
я знаю, правят бал
арабские пески
и звон дамасской стали,

норманские суда,
текущий в небо Нил,
дороги в никуда,
легенды без начала.
Ты с дулом у виска
мечтал, считая дни,
судьбу свою искать
у каждого причала,

но что за дикий быт!
В бесцельных, долгих днях —
ни значимой судьбы,
ни участи толковой,
и каждый новый шаг —
ловушка, западня;
полжизни на ушах
в плену дерьма такого.

***

Забудь и отрекись.
В грохочущий поток
загаженной реки
войдём с тобой по пояс;
ещё одна слеза,
ещё один глоток —
хрусталь и бирюза,
подземный мегаполис,

туманных вод простор,
скелеты древних рас,
и братьев, и сестёр,
давно ушедших, лица.
Отдаться бы греху —
опять, как в первый раз,
но что-то наверху
недоброе творится:

подсчитан каждый грех,
и вести о конце
разбросаны во всех
возможных направленьях;
настало время Икс,
в работе адов цех,
и сточный мутный Стикс
несёт нас к избавленью:

кричать обетов ком
в трахее не даёт,
земля дрожит кругом
и рушатся устои.
Ты прошлое забудь:
пора идти вперёд —
кончается наш путь
прекрасной чернотою;

к темнейшим самым снам,
до этой черноты
безмолвной Наски нам
нехоженные вёрсты.
Лишимся бренных тел —
тогда увидишь ты,
как тонут в черноте
полуденные звёзды,

и, свежести хмельной
набрав побольше в грудь,
помчимся над землёй,
как огненные птицы,
как летняя гроза.
Закончив этот путь,
нам будет что сказать,
нам будет чем гордиться,

и там, где всё вокруг —
хрусталь и бирюза,
ни баринов, ни слуг,
ни сырости осенней,
свободным от оков,
ты крикнешь в небеса"
"Я — падший сын богов:
богов, забытых всеми!".

***

Но круг не разорвать:
устанешь, упадёшь
на мягкую кровать
в погоне за Граалем,
и ложь сойдёт на нет,
и бьющий в окна дождь,
и тучи солнца свет
разгонит утром ранним,

пьянящего дождя
развеется вуаль,
и ты уснёшь, дитя
чужих изобретений,
но в каверзном пути
тебя, мой Персиваль,
я буду ждать, учти,
до смерти в каждой тени.

11. 11. 2018.