Ермак

Откуда родом он, не знали. Всяк на себя тянул, гадали.
Один, мол был он с Камских далей: - и имя подходящее, Ерёмой звали.
Другой, стучал в стол кулаком: - с Донских он был, мол, казаков!
А третьи скромно так кивали: - поморцем был, мы там видали.
Четвёртые кривили губы: - он полукровка, из татаров будет.

Короче, путаницы много. Корней не видно, но дорога,
Вся остальная как видна! До сель гордится им страна!
За имя спорят тоже много. Кто Ермолай грит, кто Ерёма.
Кто переводит как - большой. Кто горячится, - удалой!
Котлом артельным обзывали, но правду так и не узнали.

Покрыло время происхожденье, туманом прошлого забвенья.
Конечно, жалко и обидно, о прошлом мало что нам видно.
Но что известно достоверно, то патриотом был он верно!
На Западных был рубежах, авторитет имел – казак!
Казак, защитник порубежья, царя опора и надежда.

Со шведом бился и Литвой. На рубежах, какой покой?!
Год 1582 – й, встречал уже на Чусовой.
Купцы Строгановы позвали, набеги Кучума их достали.
Сибирский хан Кучум, в Сибири признавал один лишь чум.
Свой, как местного царя, от Чингисханой род ведя.

Политику Строгановых не принимал и всячески мешал.
То городок сожжёт, то оберёт до нитки. Купцам же вред один, убытки.
Те пригласили Ермака. Навёл порядок что б тогда.
Два года он гонял татар, пока не погасил их жар.

Кучум ханом был свирепым, по слухам из Бухарских он узбеков.
Сверг предыдущего Едигера, к Москве склонявшегося верой.
Тот даже дань платил немного. Кучум избрал другу дорогу.
Купцов стал русских притеснять, и поселенцев изгонять.
И местных всех держал в руках, хан всё же как ни как.

Конечно можно всё понять. Но жестоко убивать?
Людей пришедших, что селились, и городками обзаводились.
Руду, железо добывали. Немного местных просвещали.
И в мире с ними жили, ладно. Взаимовыгодно обратно.
Вреда в том не было не грамма. Про пользу время бы сказало.

Вот это хан и не принял. А почему и сам не знал?
Боялся, может быть прогресса? Не видел в нём он интереса?
А может от природы злой? Рок нёс на себе такой?
Короче, русских не принял. И всячески их притеснял.
И местных скручивал всех в рог. Иначе может и не мог?

Весна, 1582 год, Ермак с отрядом идёт в поход.
Дороги все клянут сейчас. Вас в тот бы век послать как раз.
Ходили больше где «руками», да, да руками, не ногами.
Там реки были, как дороги. Где перекаты, да пороги.
Педалей, в общем, не видать, руками надо там махать.

Из речки в реку шли казаки. На переходах были драки.
Пускать татары не хотели и нападали. Ряды редели.
В Кашлык по осени вошли, Сибирь, на наш коль перевести.
Кучумовской столицей город был. Кучум бежал, но не простил.
Казакам этого пораженья, искал всё нового сраженья.

Ермак на радостях тогда, к царю послал своего посла.
К царю поехал Иван Кольцо, не уронить чтобы лицо,
Дары сибирские поклал и карту новую подал.
Где земли взятые лежали, богатые дарами.
Не только рыбой и мехами, но и людьми, её жильцами.

Был достиженьям Грозный рад, и в помощь выделил отряд.
То были ратники, стрельцы, огненного боя молодцы.
И Ермака благодарил, железный панцирь подарил.
Татары ружей не имели. Копьё, да лук и сабля. В деле,
Военном, ружья побеждали. Страх огнём и громом нагоняли.
Равняло что в бою число. Такое было вот ружьё.

Но и татары не глупцы, на поражениях учились, молодцы.
Больших сражений стали избегать. А чаще из засады нападать.
Казакам эта тактика вредила, Кучуму пользу приносила.
В засадах чаще атаманы погибали, татары специально их снимали.
Убиты: Богдан Брязга, Никита Пан, Иван Кольцо, Яков Михайлов, Матвей Мещеряк.
Князь Болховский, от болезни, умирает так.

Казаков мало остаётся. Кучум и рад, ему неймётся.
Прогнать с владений чужаков. И замысел его весь в том.
Края обширны и богаты. Меха и рыба, может злато.
Зачем платить налог Москве, коль это можно взять себе.
Примерно так и рассуждал, войска к казакам когда слал.

Но вот и август, конец лета. Казалась близко уж победа.
Но видно рок или судьба. Пришла в ту ночь и к Ермаку беда.
Татары ночью нападают на спящий лагерь, видно знают.
Что мало казаков и нет подмоги. А те к реке, где стоят строги.
На пальцах можно пересчитать, к реке пробился в ту ночь опять.

Ермак пробился, струги видно. Доплыть не смог, а как обидно.
Доспехи, дар царя, в бою спасали, в воде зря,
Снять не успел, ко дну и тянут. А сил уж нет, вдобавок раны.
Хлебнул волны. Студеная вода надёжно спрятала тогда.
Осталась память и легенда. И будет долго жить наверно.

Народ и имя не забудет. В градах и весях память будет.
Где улицу, где школу назовут. По Арктике и ледоколы поплывут.
И песни славные народ споёт. Короче, имя не умрёт.
И дело, начатое им, как знамя, перейдёт другим.
Сибирь к России прирастёт. И жить в ней будет наш народ!