Большое в малом

     Вот ты меня всё время спрашиваешь, дорогая: «А в чём красота твоей Камчатки?». Я тебе не раз уже рассказывал про холодное серое море и выброшенные из него на берег звёзды. Ты говорила: «Ну и что? Мы тоже живём на море – оно и над нами  (голубое), и вокруг нас (зелёное). И на наш берег тоже подают звёзды ночью, а днём мы видим, как они цветут всеми красками, которые только есть на свете!» Тогда я рассказывал тебе про стланик или, как мы его там называли, кедрач, а ты мне про заросли лещины вдоль ручья, доказывая, что её орешки слаще кедровых и смолкой не пахнут. Вроде бы, я – про Фому, а ты – про Ерёму, но мы друг дружку понимали и соглашались. Я не знал, что слаще, и начинал словами и жестами описывать тебе курящиеся вулканические сопки; горячие ключи – гейзеры; кипящие от кеты и горбуши лиманы; многометровые волны, шуршащие галькой и звучащие как ливень с громом; пургу, не унимающуюся месяцами и заметающими с головами нас в бараках. Ты не бывала равнодушной, но тебя это радовало и пугало не так, как меня, потому что ничего подобного не видела и представить всё во всей красе и мощи не могла. Порой не находя слов для описания камчатской природы, я говорил, что всё-таки её надо видеть, чтобы понять.
     А помнишь, как прошлым летом мы купались с тобой в ромашковом море за деревней?! Визжали от восторженных чувств, как малые дети! Мы захлёбывались от радости, волнами захлёстывающей нас, мы сходили с ума от такой красотищи! Нам этого было мало. Мало!
     И на Камчатке я как-то увидел одну тощенькую ромашечку. Она тянулась к нечастому там солнышку, расталкивая своими зелёными ручонками и протыкая хрупким тельцем-стебельком заполонившую её жирнущую, острущую, как бритва, осоку. Ты можешь представить себе, какое во мне вспыхнуло восхищение этим изящным чудом! Как же не можешь? Ты просто забыла, куда мы с тобой плыли в том году по ромашковому полю. Мы думали, что всё у нас уже было, но не хватало  чего-то,  однако. А плыли мы тогда на красный маяк, манящий нас с середины поля. И поле ромашковое стало уже казаться просто заметённой снегом степью, пустыней, посреди которой зеленел оазис, а в центре этого оазиса не иначе как ангелы наши разожгли костёр. Этим костром оказался необыкновенный цветок обыкновенного чертополоха! Мы гладили с тобой его по головке, и ты не испугалась обнять его суконное колючее тело и поцеловать это диво в бархатистые уста, так же нежно, как целовала только что меня, как завтра поцелуешь целый мир! Да, милая моя, всё устроено так: малое – это составная часть большого, в котором не каждый разглядит это малое. Так и большое в малом увидеть не всем дано. Но кто полюбит в малом большое, тот и большое полюбит в малом.
     Камчатка – что? Это чертополох в ромашковом поле. Это мы с тобой в деревнях России. Это Россия в Мире. Это Мир во Вселенной! – И всё это любовь!
     Я люблю тебя большой любовью, маленькая моя!