Турецкий базар

     «В Турции базары не то, что наши. Там всё есть. Там и дешёвого много найти можно, какого оно качества – это уже другой разговор. Торговцы на месте не стоят – суетятся, орут, за рукава хватают, каждый свой товар нахваливает. А кто из нас раньше туда, да и не только туда, а вообще за границу, попасть мог? Матросы да мы, лётчики. Только нас в самолёте мало, а их на корабле порядочно. Порядочно-то – порядочно, а толку что? Матросы тоже нищие были, как и мы, как и все. Откуда у них валюта? То, что давали – это не валюта, а так, слёзы.
     Один матрос часто в Турцию ходил. Не пешком, конечно, ходил: у "водоплавающих" слово "ходил" обозначает то же, что "сухоползающие" разумеют  под словом «плавал». Они всегда поправляют того, кто спросит: «Куда ты в этот раз плавал?» – «Не плавал, а ходил! – скажут. –  Плавает, знаешь что? Плавает г..но в проруби и ещё студент на экзамене, что почти одно и то же. Понял?» Так вот, тот матрос на месте не сидел, не пьянствовал там со своими друзьями, и не пробовал девок в заведениях, которых у нас не было. Он всё ходил по городу, интересовался, как люди живут, что делают, какие у них привычки, вера, желания. Сравнивал с нашим житиём-бытиём: чья чашка весов с грузом хорошего чью перетянет и чья чью – с грузом плохого. Потом обобщал и рассказывал дома, где слыл знатоком зарубежной жизни. А в каком месте того или иного турецкого города проще всего узнать жизнь не нашего народа  всех социальных групп, сословий, доходов, народностей и вероисповеданий? – Ну да, на базаре, конечно. И ходил тот моряк по базарам целыми днями, в которые команде корабля предоставлялся отдых. Знакомился со всеми в грудь себя бил и говорил налево и направо: «Саня! Я Саня! Саней меня зовут, а тебя?» И что только ему ни навязывали торговцы, не покупал – не на что было. Он рассчитывал на то, что подарят что-нибудь когда-нибудь, и терпеливо ждал такого момента. Ага. Подарят они! Для тебя сюда товар везли, а не для себя. Никто из них и не думал осчастливить русского морячка. Своё добро в руки Сане совали, на его шею и плечи накидывали, на пальцы примеряли, языками своими турецкими прицокивали: «Ай, ай! Саня, на, бери, Саня!» А он только морщился, отталкивал руки, навязывающие ему разные вещички, и еле успевал всовывать обратно в эти руки ненужное ему, и нужное, которое и хотел да не мог приобрести. Вертел моряк туда-сюда башкой своей и говорил всем одно: «Фигня! Сущая фигня! И это фигня! И то фигня!» Ну, почти так, посолоней немножко повторяемое слово из Санькиных губ звучало. Турки до сих пор думают, что морячок таким образом их товар нахваливал, только «мани» у него и в этот раз опять ушли к какой-то «фени». Они и до сих пор  так думают. Не верите – прилетите сами сюда, сходите на их базары припортовые и удостоверьтесь. Как бы вас ни звали по имени, от торговцев, не дающих вам проходу, вы обязательно услышите понравившееся им: «Саня, купи фигню! «Ц, ц, ай, Саня, купи фигню!»
    Правда это или нет, утверждать не могу и не буду: за границами я не бывал ни разу, спросить некого – коренного турка в нашей деревне ни одного нет. Это мне один знакомый лётчик рассказывал, дачка тут у него дешёвенькая трёхэтажная в трёх сосёнках на берегу Волги затерялась: «Так надоели они мне со своим «Саня, купи фигню», что в сердцах пришлось ответить: «А на фига мне эта ваша фигня, когда у нас и без вашей фигни до фига всякой разной своей фигни!» Ну, почти что так ответил. Думаешь они поняли? Ничего они не поняли – турки, одним словом».