Два Владимира

Поэт:

- Я не люблю, когда стреляют в спину.

Чекист:

- А я не против выстрелов в упор.

Поэт:

- Я не люблю, когда наполовину...

Чекист:

- Я не люблю, когда нестроен хор.

Поэт:

- Я не люблю себя, когда я трушу.

Чекист:

- Трусит всякий получивший приговор.

Поэт:

- Я не люблю, когда мне лезут в душу...

Чекист:

- С такими на расправу скор.

Поэт:

- Тем более, когда в неё плюют.

Чекист:

- Бывает и орлы клюют.

Поэт:

- Я не люблю уверенности сытой.

Чекист:

- Я не признаю вину. Что за вздор!

Поэт:

- Обидно мне, когда невинных бьют...

Чекист:

- Заговариваться начал автор.

Поэт:

- Я не люблю насилие и бессилие.

Чекист:

- Не продемонстрировав всесилие,
Не покорить мятежных гор.

Поэт:

- Я не люблю холодного цинизма.

Чекист:

- Как попали в ту игру?

Поэт:

- Я не люблю, когда чужой мои читает письма.

Чекист:

- Расхрабрились. Это не к добру.

Поэт:

- Когда я вижу сломанные крылья...

Чекист:

- Да, да. Нет жалости во мне и неспроста...

Поэт:

- Я не люблю фатального исхода...

Чекист:

- Не жаль распятого Христа.

Поэт:

- От жизни никогда не устаю.

Чекист:

- Прошу и я Господа
Облегчить боль мою...

Поэт:

- Я не люблю любое время года,
Когда весёлых песен не пою.

Чекист:

- Я не люблю глупца народа,
Смеющего со мной идти в одном строю.

Поэт:

- Я ненавижу сплетни в виде версий,
Червей сомнения, почестей иглу...

Чекист:

- Боюсь не обвинения - диверсий.
Я помню крысу, забившуюся в углу...

Поэт:

- Или, когда всё время против шерсти,
Или, когда железом по стеклу.

Чекист:

- Как хороши и смотрибельны "Вести"!
Воздают достойным хвалу.

Поэт:

- Досадно мне, что слово "честь" забыто, и что в чести наветы за глаза.

Чекист:

- Прискорбно, что не отказали тормоза.

Поэт:

- Я не люблю манежи и арены...

Чекист:

- И я, признаться, крайне ошалел...

Поэт:

- На них мильон меняют по рублю.
Пусть впереди большие перемены...

Чекист:

- Мечтаю лишь остаться цел.

Поэт:

- Я это никогда не полюблю.



Чекист:

- Эх, жизнь! Как бард, поседел.
Прервать разговор никто не посмел.
Разжился крамольной мыслью.
Подносимый вздор порядком надоел.

Да и к Кремлю малость охладел.
Ах, как Владимир пел! Ах, как Владимир смел!
Любимец женщин всех любить хотел.
Сердца всех людей согрел. Влюблять умел.

А я? Чего добился я? Неужто зазря потел?
От желания горя, краснел. Смотря в прицел, млел
От осознания величия свершённых дел.
Люд внимающий редел. Уцелел, кто бежал.

Всех врагов дожал. Остаться в памяти желал.
Для того и стращать стал. Знал,
Что тиранию одобрит рукоплещущий зал.
Страх внушал. За сильную Россию тосты поднимал.

Осушал за бокалом бокал. Яства вкушал.
Ни один царь так не кутил! Всех опекал, кто по струнке ходил.
Как Моисей, за собой водил. Бог мне благоволил.
Был вхож в алтарь. Все сокровища клал в ларь.

Вёл мужчин в бой. Шёл за звездой, сияющей во мгле, зовущей....
Какой след оставил на земле?
России неимущей подарил футбольное поле.
Ей - орущей, скандирующей, неверующей -

Дал всё, что хотела. Элите пирующей
Предлагал своё бренное тело. Что брала, не жалела -
Пела, на все лады хваля. Зрела во мне Англии короля.
Во всяком пиите будил злость. Вызывал ярость.

Неволя, доказать, что гость - не хозяин, пытался.
Заткнуть очень старался. В дураках остался,
Кто силой со мной тягался. Кто, как струна, рвался,
Кто, как загнанный зверь, метался,

Кто не сношался с властью моей,
Познал тяжесть цепей. Получил своё Прометей.
Огнь священный во славу всех павших горел.
Нести Божью весть посмел. Богами дар завещанный сердце не грел.