Сны в рыболовную ночь. пятисонник

                СОН  ПЕРВЫЙ  18+
                Ненормативная лексика


КОБЕЛЬ: «Едем  рыбачить. А  мотыль-то?»
ЛЕВ: «Да-нет, больше  пить  и  судачить.
      Что  касается  красавицы  в  фильме  «Матильда»,
      то, к сожалению, отношения  верхов без  грехов
      и  низов без  трусов всегда оставались, когда  отдавались,
      низкопоклонскими.
      Главное, учитывая шалость, чтоб не давили на жалость
      и чтоб беременность не подтверждалась тест-полосками.
      Потом, пардон, мы — не из жести, и мы не против,
      если гладят по шерсти  и  плоти».

ИШАК: «Школьники, мелкие  и  дылды, запрятав  тетрадки,
       встали брат за брата — гоношатся, копошатся около Матильды.
       Мозги необразованных  расфасованы  в  беспорядке.
       Вот, однозначно  озадачены  первоклассники-проказники,
       развитые, здоровьем пышут и пишут:
       «Царь-то, бля, истреблял гномов пачками -
        руки по локоть  в крови запачканы -
        попал  в  святые.
        И  ЛЕВ ЛЬВОВИЧ — не с небес, то есть  не без  порока —
        хорошо  ли, плохо ли  с  порога  оппозицию  мудохает,
        зачищает, выжигает  семимильными  сильными  шагами
        с  шакалами, грифами, тарифами, ишаками.
        Не  зачем  проводить опрос — ясно с радостью —
        единогласно: ЛЕВ  ЛЬВОВИЧ  святостью  оброс.
        Пора  сейчас  иконостас  помечать
        и  на  нем  ( в  наем?)  верховного  овна нам  помещать.
        Кто  посмеет  помешать?»»
ГРИФ: «Передайте  первоклашкам  сонным —
       не  путать  агнеца  с  овном».

ИШАК: «Это — не  всё, смотрите  куда их несёт:
                «Учитель  должен  сдать  экзамен.
                Вопрос  прямо  в  глаз  сочинили  сами —
                запомните  «А»  класс:
                «Те ли  и  так  ли  правят  и  ставят  телеспектакли?»
                Допустим, нам  послал  бог Ленина:
                ходили  строем  мы  в  недостроенном  коммунизме,
                теперь  с  тем  же  огрызком  не  жируем,
                маршируем  в  чекистском  путинизме.
                Где  психически  здоровое  поколение?»»
ГРИФ: «Ночью  сказал  в  тишине  муж  жене:
       «Мать, сведет  с  ума  не  дочь нас, а  историческая  неточность»».

ИШАК: «Пятый  класс, затянув галстук  потуже,
                пляшет  на  пляже  под  ту  же  дуду.
                Ясно  до  чего  опасно  синхронное  тату?
                Ибо  у  нашего  синхрониста  клад  хранится  за  границей.
                Пятиклашки  путаются  в  пуантах:
                «Нельзя  не  болеть  за  наш балет,
                балерины  всегда — в  путанах.
                Пялься, не  пялься — изуродованы (не  родами,
                а  танцами  и  балансами) пальцы.
                Искусство  требует  жертв. Если  Соломея — жердь,
                так  лучше  в  постели  с  царем, чем  в  крапиве  с  псарем.
                Педагоги-демагоги, не укладываясь  в  бюджет  и  регламент,
                с  конца  травмируют  рейтинг отца
                и, как  малые  дети, верят  государственной рекламе. 
                Отчего  и  какого  рожна  жизнь  по  молодости  сложна?
                Если  в  мире  окон  и  оков  не  обонять,
                значит, не  понять  изъяны  мужиков  из  ямы:
                кому — мальчики, для  кого — коммунальщики.»»
ШАКАЛ: «Кому  грамоту в  раму-то, кому — береста.
        В  школы  поставить  словотушители  в виде  священнослужителей,
                чтобы  мозги  ковырять  перестать».

ИШАК: «Восьмой  класс  нас  логикой  потряс:
                «Гномы  покорные
                сидят  дома  злые
                (злость распирает); глотая  попкорны,
                разбирают  реально-исторические  домыслы:
                что  слаще  незрелая  клубника
                или  спелый  лимон,
                то  есть «Матильда»  или  «Он вам не Димон»?
                Один герой  для  кого-то свят, другой — кому-то сват -
                гном  решит, он не предвзят.
                Хотелось бы родиться  в  стране, где  нет  наших  традиций
                и  законов,
                вдалеке от червивых пугливых терпеливых (в голове вывих?) 
             гномов.
             Уподобляя  (разве  бля — я?)  гнома  раку,  власть имеет  так  нас,
                что  плевать на  зрительский  любительский ракурс ,—
                элиты  поздравим:  «проституция»  поставлен  нам  диагноз...»»
ШАКАЛ: «Не  до фига  ли мы  производим  фекалий?»

ИШАК: «Вот  бунтующие  выпускники, будущие  призывники —
                те  еще озорники: «Служить? Прислуживать? Практична плоть? -
                каких  нам  слушать патриотичных дядь и тёть?
                Долбанные  отобранные  одобренные  учителя
                сами  ссут, но нас пасут — чем власти тешат —
                и  держат  нас за  телят.
                Святой-и-убийца — сдается, бдительным родителям
                остается  упиться.
                Повелось  давно: одним — золу,
                остальным — интим  в кино  и  салют.
                Но  не  все - «бе!», и  не  все - «му!»
                Это, кто не в себе, рад  всему...»»

ГРИФ: «Учитель  способен  заблуждаться.
               Ученикам  негоже  строить  рожи  и  возбуждаться».
ИШАК: «Пронестись  по  наукам  галопом -
                не  остывая  и  оставаясь  холопом».
ЛЕВ: «Если  лопнул  уже  фужер  с  терпением,
            боже, отчего  же  застряли  мы  между  ступенями?»
ШАКАЛ: «Лева, в ай-момент  найдется горе-корреспондент —
                напишет в заметке  о  бывшей  твоей  людоедке,
                а  также  прытко — о  всех  фаворитках.
                Интимная  тайна ж  в  кадрах  гада-киношника
                превращает  тебя  в  безбожника,
                а  ты  на  икону  тянешь».
ГРИФ: « «Матильдой»  дан  старт  на  гвалт»
ШАКАЛ: «...и  низкопоклонское «ква»».
ИШАК: «Здесь не  Ка,   а  Гэ — правда, невдалеке:
                кака  и  говно — все равно».
ЛЕВ: «Много слов — не видно  действий».
ШАКАЛ: «Фильм  замаринуем, организуем  груз 200:
                есть кино, но  нет проката — нет просмотра.
                Решать проклятым эрудитам —
                чьи  видны  там  жопа  с  мордой».

КОБЕЛЬ: «Причем  здесь  «Матильда»?
                На  рыбалку  взяли  мотыль-то?»
ЛЕВ: «По  твоей  инициативе видно: новенький  ты  в коллективе.
            Ишак  знаком  с рыбацким  братским  бытом  суровым —
            не  раз был там, он  заведует  уловом.
            Спроси — посоветует ,что можешь поймать спозаранку по  рангу».
КОБЕЛЬ: «А если я  против  или...»
ИШАК: «Напротив  твоей фамилии  поставим  баранку.
                Выловишь  шиш — всю элиту  насмешишь».
ЛЕВ: «Да, отберите  у Шакала  шашки».
КОБЕЛЬ: «Я тоже  может играю...»
ЛЕВ: «...тротиловые.
            Перепьет (нет  бы  бил  посуду, пока  не  перебьет) -
            повсюду  мерещатся  крокодилы и гномы Ивашки,
            все  взрывчаткой  начиняет  и  начинает
            (уши  затыкают  апостолы)
            на  воде  войну  имитировать.
            А  после-то  аквалангисты-чекисты  в  натуре
            с  подарками  и  байдарками
            всплывают  к  верху  брюхом.
            Нашей  культуре  отдыха — оплеуха.
            Кобель, ты  голову  не  морочь -
            готовь  для  улова  мешки.
            Ишак — рыбный  дедушка  Мороз».
КОБЕЛЬ: «Вы  что  ловите?»
ЛЕВ: «В  прошлый  раз  гребешки — люблю под  вермут.
            Правда, не  думал, что  подвергнут
            по обстоятельствам  надругательствам  соседнюю  птицеферму.
            Гребешки — морские огурцы, огурчики!
            Мои  спецы-халтурщики утром хмурым
            головы  и  крылья  поотрывали  курам.
            Споткнулся  с  грубым  невежеством — срам».
КОБЕЛЬ: «Глупо  вмешиваться  вам.
                Но чекист  должен  быть  чист и аккуратен,
                когда  сдирает  и  стирает  с лица и с  листа
                курятник».
ЛЕВ: «Кобель, тебе решать — кому  рожать,
            куда валить, кого ловить».
ИШАК: «Барсук  всегда  заказывает  пару  сук;
                у Шакала  манера  отлавливать  оппозиционеров;
                Медведь, несмотря  на  силу храпа,  слаб  до  краба;
                Кабан  приобрел  сноровку  вытаскивать,
                чтоб  горло  прополаскивать, перцовку  и  пиво;
                Кот — обормот  мышей не ловит, неторопливо  влезет  на  сук,
                фотографирует  двух  сук  и  вслух  сквернословит...»
ЛЕВ: «В этот  раз  хочу  кита!»
ИШАК  уточняет  на  лету: «Кита  или  кету?»
ЛЕВ: «Хочу кита!»
ИШАК: «Кета?»
ЛЕВ: «Кита!»
Лев  на  Ишака  замахнулся и проснулся.
ШАКАЛ: «Лева, по поводу  клева: мы — на  рыбалку, не  в  Китай.
                Покемарь с  толком  часок-другой,
                осталось  недолго — подать  рукой».


               Сон  Второй

ЛЕВ: «Вашу  мать, скоро  с  горя сок  начну  из  вас  выжимать
            в  чашу  возмездия.
            Мои чувства  веры  без  страха  шустро  трахать —
            ваша  цель?
            На  ровном  условном  месте-то
            служивая  паршивая  овца
            хватает  отца  РПЦ».
ШАКАЛ: «Ты же  бесстыже  мигнул  и  намекнул:
                «Займитесь  Кириллом.»»
ЛЕВ: «Режиссером, а  не  тем, что  с  кадилом.
           Брать  пора — да. Не  всех же бескрылых...»
ИШАК: «...ты  добавил, мол  в  пуху-то  укутано  рыло,
                особенно  озлобленна  борода,
                дружба  дружбой, а  патриоты  врозь,
                дух многословия  в  него  врос (невроз?)...»
ШАКАЛ: «...а  наша...»
ЛЕВ: «Анаша?»
ШАКАЛ: «Нет, наша  служба  на  него  нарыла
                компромата  и  без  мата.
                Хотя, где  не  копни — пласт  гэбни».
ИШАК: «Член  гэбистский нам расово и многоразово  близкий».
ЛЕВ: «Ни  в  коем  разе  не  дотягиваться
      и  не  дотрагиваться до  тех, кто  в  рясе.
            Не  стоит  пробовать 
            нарочито  чьи-то  чувства  вытирать  об  меня.
            Кириллов  обменять:
            одному — на  проповедь,
            второму  от  искусства — в тюрьму».
ГРИФ: «Художники  нас  не  поймут».
ЛЕВ: «Погудели  у  кудели — похудели, оскудели.
            Гляньте  чуть  шире — пусть  боятся паяцы  свои  и  чужие.
            Боже, что же у вас в черепной коробке?
            Кто грехи отмолит в очередной короткий раз?
            Или сгинем от моли?»

ГРИФ: «Проблемы  у  системы  с  режиссерами  были  и  прежде».
ЛЕВ: «Переступаешь театра  порог  с  лисой и  со  слезой
            в  надежде  красоту  отведать —
           тебе  навстречу  порок  с  узорами  тату
           и  матом  вместо  ответа. Хочется  плакать  и  блякать».
ШАКАЛ: «Чепуха, шелуха, чушь чинуш: театр лечит, жить  с  театром  легче.
                Зритель, солиден, пришел  из  буфета —
                вместо  бреда  покажи  красу, а  не  грозу ему.
                Зачем  непредсказуемый театр,
                неудобный  и  способный  брыкаться,
                когда  неуверенный  в  гномах психиатр
                вполне  здоров  и  готов  впрягаться,
                ожидая  нашего  приказа?»

ГРИФ: «Не  догоняю, творческая  элита — та  еще  улита:
               особнячок-ракушка  плюс  кормушка —
               заиграются, увлекаются  часто  и чрезмерно
               (примерная  премьерная  сперма)
               чадозачатием.
              Им (артистам)  через  интим  беспрерывно  надрывно
              боязно  за  семью,
                поэтому  рот  за  семью  печатями.
                Шатенка  любого  оттенка, блондинки с картинки,
                гривастый, бровастый, даже  бритый  после  обиды
                молчат  или  кричат: «Браво, власти!»
                Эта элита  без  аппетита?  Позиции  сданы. Если  кто-то  вякнет,
                наложит  в  штаны  и  обмякнет».
ШАКАЛ: «Автора  жалко. Я — не  гуру  и  не  курю, зачем  мне  пьезозажигалка?
                Бесы  искажают, если  их  не  сажают, смысл  пьесы.
                Постановщик — вор:  дочиста
                текст  вырезает, себя  выражает, называя завывая
                херню-запиндю  творчеством».
ИШАК: «Согласен, элита  эмблемная — беспроблемная».

ШАКАЛ: «Напомню  нам, страна  наполнена
                не   только  слухами, но  шлюхами.
                За  «тридцать  сребреников»
                покупаются  Михалков, Говорухин, Серебренников
                и  прочие  подверженные  порче...»
ЛЕВ: «Серебренников? - не  скажи. Когда  у  меня
           (запамятовал, кого  уминал)  боли  в  паху,
           спрашивать, словами клацая:
           «Кому  на  Руси  жить  ху?» - провокация.
           Если  театр  отвяжется — правду  говорить  отважится?
           Гном  глуп  же — начнет  копать  глубже
           и, нам  на  горе, наткнется  на   корень,
           и  вырвет  его. Нам  этого  мало?»
ИШАК: «Чтоб  не  рвало, Володь, надо  пытаться
                чем  попало  не  питаться».
ШАКАЛ: «Не  язык — помело. К  слову, где  ты  видишь Вову?»
ИШАК: «Некогда  стенать. Системе  противостоят  стена
                и  забор: по  схеме  гном  упорно  рисует (рискует) порно,
                то  есть  секс-прибор  с  надписью: «ВО  ВАМ!»
                Мне  невдомек:  сей  некролог
                относится  к  одному   или  ко  всем  Вовам?»
ГРИФ: «Это — как  в  опере  пение: слушают  и  не  въезжают».
ЛЕВ: «Плевать  на  ваше  оперение — гномы  власть  не  уважают».
ГРИФ: «Улыбнуться с чувствами неравными, но не рваными —
               и захлебнуться нирванами...»
ЛЕВ: «То, что пропел, - музыкальный пробел?
            Или опера эта и есть оперетта?»
ИШАК: «Да-а! Мысль тонка — словно слово из-под танка».

ЛЕВ:  «Как  бороться  с  грамотными  мамонтами  подзаборными?»
ГРИФ: «С  кем  бороться  в  нашем  болотце?»
ШАКАЛ: «Тащить  в  уборные  и  лупить, лупить, лупить
                крестом  по  мозгам, патриотизмом  по  яйцам -
                пока  бока  не  привыкнут  любить  и  бояться.
                Галдеж — первый  признак  бучи,
                второй — молодежь  в  театре  пучит.
                Кто  виновен  в  путче буден — Путин?»
ИШАК: «Гном  внушаем  и  вооружаем:
                если  его  закодировать,
                сменит  веру, помрет  за  Кадырова».
ЛЕВ: «Трибун, на  язык  тете  типун!»
ИШАК: «Наш  индивид  суммарен — кого  хочешь  удивит:
                гном — эконом и чекист, православен и мусульманин,
                буддист и путинист; иным, через  интим, словом — утопист».
ШАКАЛ: «Дураки  неистребимы — положен  скворцам  и  творцам
                (не  дворцам)  надзор  ястребиный».
ИШАК: «Да, надо  следить  за  нацией — способна  не  тем  заняться-то.
                Личные  мнения  на кремлевские  направления
                должны  западать — иначе  кого ни  попадя придется  забодать».
МЕДВЕДЬ: «России — мало Бродского?
                Раз, рифмоплет — слабо без загранки?»
ШАКАЛ: «Осилим и Малобродского:
                свой плод — каждому важному сроку.
                Не спит, бдит око охранки».
МЕДВЕДЬ: «Пусть  поп и попадья  бдят — враг  не  дремлет
                в  системе  логичной, лаконичной, архаичной,
                где  на  дорогах  выбоины, гномы  вые*аны,
                власти  выбранены, но  выбраны».
ШАКАЛ: «Как показывает томограф: искусство — дамоклов крест.
                Будем сами назначать кумиров, чтоб невзначай не воскрес
                Юрий Петрович Любимов». 

ГРИФ: «Артист  оценивается  в  жизни  и  после  смерти
               по  роли  и  смете».
ИШАК: «Нынче  каждый  народный — голодный, в  Кремле  канючит».
ШАКАЛ: « Раньше  их  пороли  на  конюшне...»
МЕДВЕДЬ: «...и  отдавались  меценатам  неженатым...»
ИШАК: «...и  женатым».
ШАКАЛ: «Какая  нагая  стояла  тишина-то...»
ЛЕВ: «Не  знаю  насчет  сметы, но  без  команды  выступать - не  смей  ты.»
ШАКАЛ: «Зритель  солиден  не  вникает  в  речи  лукавые;
                он  глуп, а  клуб  нищих  без  ума  от  клубничек —
                пускай  через  край  их  и  хавает».
ИШАК: «Артист — трутень, а  наш  путь  труден.
                Нет  места  халтуре  в  культуре!»

ШАКАЛ: «Зритель  в  соитии  требует: «На  власти  не  срите!»
                умоляет: «Систему  не  злите.
                Режиссер, решись — всё!»»
ИШАК: «Если даже та же истома, пусть из дома
                реже сор выносит  режиссер».
ШАКАЛ: «Угу — худруку, что следует, впаяем.
                Как  поступить с театральным роялем?
                Он теперь — зверь арестованный».
ЛЕВ: «И?»
ШАКАЛ: «Хоть век сейчас не каменный:
                американцы на Марс лезут -
                не построены для роялей камеры.
                Вдруг на нем сбацают Марсельезу?»
ЛЕВ: «Приказать патриотам — разобрать рояль по нотам».
ИШАК: «Лучше  слушать  наши  резолюции —
                чем  призывы  к  революции.
                Не  строй  из  себя  свободную  скотину —
                со  всеми  скандируй:
                «Нас имеют - мы  крепчаем.
                Нам  хватает  водки  с  чаем!»»
МЕДВЕДЬ: «Ага, допиваю  чашку  секса —
                пристрелю  всех  чаушеску». 
ГРИФ: «Не  все  способны  покупаться».
ШАКАЛ: «И  откупаться».
ИШАК: «Разве, это — оккупация?»
ЛЕВ: «И так — следственный  шаг?
             Зачем  размешивать  водку  в  ступе —
             как  поступим?»
ШАКАЛ: «Лева, перессать — так  всем  сходу».
В  мгновение  ЛЕВ  раскрыл  глаза  в  недоумении —
проснулся, темы  коснулся: «Перессать  как?»
ШАКАЛ: «Говорю, пересадка. Дальше  вездеходом».


 Третий  Сон

В  процессе  сборов  не  обойтись  без  споров — найдется  речистый  ершистый  боров — спец  разговоров: он  бодягу  заведет —  загнет  мандатый бородатый анекдот.

КАБАН: «Вдруг  друг-судья  пришел  к  другому  судье
                и  ну — зудеть:
                «Братан, подарил  жене  доху  я.
                Развожусь  хочу  получить  обратно.»
                Второй  в  ответ: «Не  стану  тебя  учить.
                Но, если  подарил  до  х**,
                оставь  что-нибудь, брат мой»».
ГРИФ: «Обосрал  судейский  корпус, как  школьник — глобус:
             «Красивый  мяч, но  не  хватает  на  целый  матч»».
ИШАК: «Невежество  не  украшает.
                Умный  дурака  не  укрощает.
                Нам  хам  угрожает».
ШАКАЛ: «Школьника  уроками с мороками  мучают,
                у  того  голова — дремучая.
                Не весело, тоска, когда  в  мозгах вот такое  месиво:

                «После  вермута  особенно  обособленно
                раскрывается  Лермонтов. Его  герои  времени
                в Москве и в Йемене  растворяются  в  массе.
                Не  просто  мент — предприниматель  приличненько
                замочил  кремлевского  опричника,
                и  вот, купца — на  постамент и  в  руки — шмайсер.
                Из  учебного  багажника  всплывает  фамилия  Калашников;
                покрыв  всех  матом, он-таки  прошел  не  одну  перебранку
                и  пьянку, застыв  в  центре столицы  с  автоматом.
                Судя  по  лицам,  никто  не  боится:
                вдруг час  настанет и АКМ  наставит  на  Лубянку?»

                Так  детки-малолетки  из-за  предателя  купца
                не  видят  изобретателя — отца  автомата. Нам  этого  надо?
                Из  армейского  загашника  продадим
                прототип  автомата  Калашникова.
                Та  страна  несчастна, где  ребенок  с  пеленок
                смотрит  безучастно на  лучшее  оружие,
                и  в  голову  лезет  беллетристика,
                а  не  баллистика».
ИШАК: «Если  детки  креативны  и  берут  интегралы,
                у  них  родители — кретины  и  маргиналы.
                Конечно, мы  детей  хаотично  тактично
                куда  не  надо  потычем
                и  дадим  пинок  между  ног  интегралу.
                Но  Лермонтов  должен  быть патриотичным —
                ни  к  чему  нам  андеграунд».

ГРИФ: В период цветочный не бросать чужими руками камень в огород.
      Был ещё какой-то Фигаро во ФСИНе, знаем точно: не из оперы Россини.
      Дело не в клеврете: раз не отказаться от швабр и параш никак -
      значит, маячит Калашников 3 (Третий), или 4 (Четвёртый), или 5 (Пятый) -
      твёрдый, тёртый, горбатый, мордатый - за наши боли ходатай...

ШАКАЛ: «Есть патриоты  в   младенчестве  в  нашем  отечестве,
                вместо  дешевых  шоу  и  театральных  аморальных  премьер —
                такой пример:
                «Лев  Львович  сдал?
                Нет. Он  просто — STAR!»»
У ЛЬВА   тают  чувства  вялости, его  бодают — он  в  ярости:
       «Я  стар?
         В  области  семи  годов,
         ничего  не  верша, от  горшка  два  вершка  готов
         без  визы  бросить  вызов
         и  власть  освистать?
         За  базар, как  за  «бля», пусть  ответит  сопляк».
ШАКАЛ: «Ребята, «star» по-английски — звезда».
ЛЕВ: «Столько  умных слов  зря  полегло».
ГРИФ: «Среди  юных ослов  объявился, не  запылился  полиглот».
ИШАК: «В  дальнейшем  star-ейший  пылеглот».
МЕДВЕДЬ: «Ладно, проживем  без  таланта.
                Не  надо  днем  с  огнем  никого  разыскивать,
                коль  наука  поредела
                в  пределах  государства  Российского».
ГРИФ: «Знаете, что  гении  дали...»
ЛЕВ: «Хватит  более  про  боли  и  гениталии...
            Ликвидировать  мозгов  утечку -
            займитесь  дырами:
            затяните  поосновательней  уздечку».
ШАКАЛ: «ЧК  запаутинит и  обуратинит  любого  ученика».
ГРИФ: «Если  олух  себе  позволил — вашу  школу  опозорил,
               спасите  ситуацию — купите  ему диссертацию».
ЛЕВ: «Подтвердит вердикт любой сенатор:
            во власти столько рож, а цена-то всем — грош,
            когда стране в укор молодежь бежит-спешит за бугор».
ШАКАЛ: «Оппозиция с возу — меньше возиться
                и меньше — навоза».
ИШАК: «Виноват зоб ли: стоим на мысках, на мозгах заплатки?»
ЛЕВ: «Имена нам назови и — ответят за сопли
            и за платки носовые...»

ИШАК: «Беда, когда  у  отпрыска  после  обыска
                расквашен  пятак.
                Сколько  по  стране  скважин  и  пятаков? -
                здесь  обязан (раз  ученик  по  базе  опасен)
                засучить  рукава  педагог.
                Бездарь — бездна  беса.
                После  уроков  без  обиняков
                учеников, как  призывников, окружать
                и  загружать  в  церкви, мечети, синагоги,
                пока  патриоты  остальных  не  свергли».
ШАКАЛ: «Достали  экивоки.
                Слабо  без  соски?  Мать  ваша — Бразилия!
                Учителю  вручить, чтоб  учить, розги.
                Инакомыслие  пресечь — инакомыслящих перечесть и  пересечь».
МЕДВЕДЬ: «Где  у  девиц  стыд, там  дефицит  насилия».
ЛЕВ: «Растет  осуждаемость, отстает  рождаемость».
ГРИФ: «Лев Львович, мы  по  стране  катались  и  не  догадались.
               Ты  в  нашей  стае — единственный  стайер».
ЛЕВ: «А  вы-то?»
ГРИФ: « Мы-то — свита, в  чужой  хате  на  расхвате».
ИШАК: «И  кому-нибудь  что-нибудь  расквасить».
МЕДВЕДЬ: «Чем  школу  путинизировать, может  ее  компьютезировать?»
ШАКАЛ: «Тема  реализации  содержится  в  деморализации.
                Со  знанием  сухарики  размакиваем -
                не  тем  знаменем  размахиваем:
                по  поводу  образования — одни  рисования».
ГРИФ: «Какие такие  дела-то —
               телята  школьные  всем  недовольные?
               Раньше  сажали  за тон —
               не  зря  бежали  за Дон.
               Сегодня  свободы — ура! - новые,
               зато  отходы  ура-новые.
               Ядерная  матерная  свалка-коммуналка».
ШАКАЛ: «Чтоб  явиться  к адским  пляскам  готовым,
                запретить  солдатским  вдовам  и  матерям
                продавать  за  границу (у  кого  сохранился)
                пило и био-материал.
                На  ихние  мошки — у  нас паутины.
                Наши  матрешки  и  буратины  там  котируются,
                если  от  пьянства  закодируются».
КАБАН: «В  эру, когда  теряем  веру, то  есть  умственного  голода,
                на  хера  нам  школа-то?»

КАБАН  наливает  водку — сотку:
               «Лева, стакан  возьми  же. В  прошлый  раз  вы с Мишей
                лакали  водку  мисками,
                затем  гонялись  за  расово и классово-близкими
                щуками  и  суками  три  часа,
                забыв  про  черные  и  световые  пояса,
                как  за  экстремистками, террористками».
ЛЕВ: «Вышла   перепалка. Потом, что  за  рыбалка  без  загула  с  акулой».
КАБАН: «Наступайте  реже  на  те  же  грабли —
                просчитывайте  шаги, слова  и капли».
ИШАК: «Для  отдыха  от  запахов  и  речей  западных  вредных —
                мало  мест  заповедных.
                Природа  естественно  девственна — не целована.
                Ни  к  чему  птицеловы  нам.
                Сидим  суточками, удочками  качая,
                базарим  с  уточками  вместо  соловьев  и  чаек.
                Лепота».
ШАКАЛ: «Либо нет, либо  да».
ЛЕВ: «Не  понял?»
ШАКАЛ: «А  комарики-наркоманики?»
ЛЕВ: «Ну, прямо — как  маленькие...»

ГРИФ: «Гляньте — увяньте: призрак  улики, признак — блики».

Под  общим  давлением, с удивлением  поздно, объект  был  опознан. Как  лучшая  заблудшая монашка, на  бережку  готовая  к прыжку  лежала и слов  лишала  фляжка.

ИШАК: «Нацарапано  на  атрибуте: «Здесь  были  Вова с мудаками»».
ЛЕВ  настороже: «Уже? Снова  будет смута? Камень?» - смотрит  на  булыжник  под  ногами, потом — на  ближних.
ЛЕВ: «Запись  отдать  аналитикам».
ШАКАЛ: «А  не  налить  ли  нам?»
ЛЕВ: «Чего  ради? Успеете  нализаться  сзади и  спереди.
             Кому  абы  и бабам  тайну  не  выдаем —
             кто  рассекретил  наш  водоем?
             Поблизости  нет  гостиниц —
             откуда  непредвиденный  гостинец?»
ГРИФ: «Привет  от  эпохи  убогих, когда  бодро  и  гордо
               гномы  отрекались  от  регалий  и  аборта».
КОБЕЛЬ: «Какой  аборт  по  команде «апорт»?»
ИШАК: «Система  страны  загажена,
                хочется  выскочить  вон.
                Нет  идиотов  глотать  эту  вонь».
ШАКАЛ: «Много  ряженых  под  патриотов».
ЛЕВ: «Кто  в  иной  гамме — пусть  бросит  в  меня  камень».
ГРИФ: «Не так. Кто  безгрешный  успешный  фээсбешный
            без  причитаний, приседаний и притч  —
            пусть  поднимет  и  кинет  кирпич».
ШАКАЛ: «Без  импотентов, патентов и брендов
                у тебя  поддержка — сто процентов.
                А  с  перечисленными — немыслимо — рейтинг  за  сто!
                Садимся  за  стол».
ЛЕВ: « Пусть  выйдут  киски, разъяснят  знакомым и гномам
             патриотически-близким их  риски».
ГРИФ: «Дело  не  в  кисках, Лева.
               Не  обойтись  без  сбережений  и  Киселева...»
ЛЕВ: «Без  Жени?»
ГРИФ: «Без   Димы».
ЛЕВ: «Зовите. Чего  без  него  п**дим  мы».
ШАКАЛ: «Есть  еще  один, лоб  покатый -
                орет  на  все отечество: «Я богатый!»»
МЕДВЕДЬ: «Ребята — что  надо. Слыхали  от  Гоголя  о  Ноздреве? -
                они, как  тот  герой,  - не  покой, а геморрой — всегда  на  стреме.
                Не  сдрейфят. Потенциальные  Геростраты —
                не  скупятся  на  растраты».
ЛЕВ: «Звоните. Зовите. Вручите  по  «Тэфи»».
КАБАН (разливает  снова  водки  по сотке): «Лева, тебе  керосин».
ЛЕВ: «Что?»
ШАКАЛ: «Тебе  керосин!»
ЛЕВ (чертыхается, просыпается): «Что?»
ШАКАЛ: «К  тебе  караси. Соответствуй — приветствуй».
ЛЕВ: «Нет  спора: караси, вы  красивы  в  сметане
            после  разговора  с  ментами. Не то, что  окуня
            и  прочая  х*йня. Отдельно  о  соме — не  самец.
            Замечу, рыбы,  у  вашего  вида,  заместо
            национальной  гордости и  кротости,
            из  реестра  видна  одна  эмоциональная
            официальная  обида».   
ШАКАЛ: «Лева, ты  сбрендил  после  бренди?
                Вспомни  о  своем бренде».
Лев  пугается, окончательно  просыпается.
МЕДВЕДЬ: «На   место  прибыли — будем  при  рыбе ли?»
ЛЕВ: «Снится  какая-то  бредятина:
            награждаю  героем  предателя,
            исполняю  на  телевидении  хит,
            попался  на  удочку  кит,
            тут  же  стужа  и  педика  койка …
            в  общем, беда  кролика — педагогика!»
  07.11.2017=05.04.2018


Четвертый  сон

(Сцена 1. Компашка. Лев и все его друзья — согласно инструкции, все его основные функции. Но картинка не вся, а вот так: с халявными водкой, хлебными корками горками, хвалебными огурчиками и помидорками черри — подобие или копия партийной пародийной «Тайной вечери».
Если мы — с ухой, сюжет знаком: плюем в водоем и на сухой закон.)

Шакал: «Лева, ты зовешь — должна, не кашляя, подпрыгивать (не взбрыкивать) каждая вошь. Мы-то сразу по твоему приказу, бросив фразу, вспыхиваем (некогда с бабами и попами лизаться-то), идею хватаем и глотаем, когда поймаем, и в гнома впихиваем».
Лев: «И?»
Шакал: «Не достигнутая у нас цивилизация...»
Лев: «И?»
Шакал: «Не впихуемо! 
                Гному (тот еще тормоз), что в омут, что в  космос:
                предлагают буй  ему или дырку от бублика -
                водку лакает и выражается без веры, меры,
                словно в сферах иных дрянных вращается:
                                (наше сожаление — выражение не публикуемо).
 
Медведь: «Родина-мать, удержи нас -
                прут через брод сброд и  сплошная обложная матершина.
                Мат на мате с матом помятым хромает в пятой колонне,
                оставляя в ушлых душах осадок».
Лев: «Не хватает площадок для посадок — тюрем и колоний?
           Почему курим? - ройте и стройте.
           Для рычага используйте (с пользой суйте?) органы ЧК».
Ишак:: «Я за гномами знакомыми доглядываю,
               поэтому докладываю:
               сила воли у них утрачена —
               в мозгах, не в чистом поле, засела азиатчина».
Лев: «И?»
Ишак: « Во избежании драмы — да! Мы! (не дамы)
               поможем, и венок возложим, больному
               в состоянии аховом:
               храмы переоборудуем круто им в мечети —
               пусть по иному молятся дети.
               Аллаху аллахово, чекистам, не кислым,
               по прежнему (по Брежневу?) так же питаться,
               остальным — реабилитация».
Шакал: «Или ликвидация?»

Ишак: «Будто бы со слов расстрелянного чапаевца
              и откопанных в Бутово — органы не ошибаются».
Гриф: «Чужие голоса бают: органы зашибают».
Шакал: «Не всякий чекист выдержит гонку.
                Штаты не пустуют даже раздутые,
                у нас зоркие высокие рейтинг и конкурс.
              Это разутые гномы «Боярышник» пусть дуют.
              Мы наняты проливать кровь с потом (с понтом?),
              мы заняты. Нужны нужники (Лужники?)
              и больше полномочий».
Гриф: «Ох, тогда и понамочим...»
Ишак: «Некогда улечься и увлечься спортом.
              Мать-родина, вроде бы святая и седая,
              зрит на гномов и боль испытывает,
              и мы, не приседая, их перевоспитываем».

Гриф: «Да? А бунты в стаде? -
             вчерась сопливый карась
             особливо сказанул в бундестаге:
             мол, сталинизм фашизму равен...»
Медведь: «Ах, ты! - хуже, чем молчать про Чернобыль».
Гриф: «На глазах-то у Европы».
Шакал: «Мозги вправим родителям с учителем».
Медведь: «Соловейчики русские, словечки немецкие,
                матери кузькины и мысли мерзкие».
Ишак: «Статьи «предательство» и «домогательство» всучить им.
              Бундестаг это — село, деревня или поселок?
Шакал: «Дурак, эко тебя взяло. У немцев это — харчевня».
Ишак: «Значит, так: напоили наших перепелок,
              и они между заплывами
              заделались карасями сопливыми.
              И тут, не знаю с какого бодуна,
              запрягли (как смогли?) скакуна Хлестакова».
Медведь: «Не ходите к Бердяеву, если не хотите по Гундяеву
                конца света. Ученику из бюджета (не жалко!)
                организовали, когда социалка в завале,
                променад. А он...»
Лев: «При чем здесь ООН?»
Медведь: «...готов за будь здоров и медаль
                Родину променять.
                Нам самим за ним дерьмо заметать?»
Шакал: «Заройте же чуду-Иуду в зародыше».
Ишак: «Находятся морды — запрещают аборты!»
Медведь: «Схватить за хребет, чтоб не смог захрепеть».

Лев: «Отставить. Запад и так не дает пожрать-то,
           лишив рукопожатий. Сосед лжив -
           но как его толкнуть на интимность,
           не потеряв легитимность?»
Шакал: «Продырявь что-нибудь...»
Лев: «От скважин можно рехнуться: и дырявим и бурим.
           Что буря им? - отряхнутся и вместе с мочой в утке
            забывают про нас через сутки».
Гриф: «Тогда, демократию выпарив и демократов выпоров,
              не обойтись без честных в подъездах выборов».

Шакал: «Лева, ты единственный из братства
                строен и достоин избраться».
Лев: «Ну, не знаю. Надо бы забыть про надолбы и покумекать».
Гриф: «Власть сокрушают — систему не перезагружают,
             пока вздыхают по куме-то...»
Медведь: «Лев Львович, перестань ломаться-то без рекламации».
Гриф: «Знаете, как погиб, забыв про прогиб,
             исторический хер?»
Хором: «Как?»
Гриф: «Все срослось: и шарф и табакерка.
             Осталась быдлу торба тем — правитель был-то добродел».

Баран: «А вы, Боров, избегаете выборов,
              если изрекаете: «Право нации
              не участвовать в профанации»».
Кабан: «Увы, Баран, у выбора в шашлык или в плов -
               улов один — пшик, мы-то не едим».
Медведь: «Вы, двое, без воя — прекратите,
                бюджетное время не крадите».
Кабан: «Вы лютой валютой наградите».
Гриф: «Не гонитесь за химерами — становитесь мэрами.
             Ну, что, Львович, поёшь, как в опере дива
             или как член кооператива?»
Лев: «Я с вами согласен: альтернативой Запад загасим».
Медведь: «Лев, при всей честной ораве
                проведешь весной бой без правил.
                Вот — список: выбери претендента».
Шакал: «Тебе мелкого или интеллигента?»
Лев (читает): «Убийца Мустанг, Ядовитая Пицца, Умалишенный Танк,
                Кромешный Ад, Слон, Пятиэтажный Мат,
                Страшный Сон, Шайтан, Дырокол, Майдан,
                Дракон, Мышонок...
(пауза)              Без оговорок моя мошонка желает мышонка».
Шакал: «Грызуна жалко».

(Сцена 2. Спорт-раздевалка. Слышны куранты, подтрибунный гул.
 Льву секунданты делают массаж, похожий на саботаж.)

Врывается Ишак: «Караул!
                Ребята, ну и попа — там.
                Не мышонок — настоящий гиппопотам,
                плюет на все стоны и стороны калом,
                стремясь через эту самую грязь к победе».
Лев: «Драться-мараться с вонючим радикалом?»
Ишак: «Не закрывая рот, орет: «Иду на вы...где педик?
              От мышонка одна часть — цветная масть.
              В кучке толкучки жопа и театр — там.»
Лев: «Не долбите медиатором по струнам.
          Кто жопу подсунул?»
Медведь: «Твой личный выбор известным местом.
                Разглашение считаю не уместным».

Ишак: «Много вони, но на фоне панорамы (Панамы?)
 у гиппопотама — увесистые килограммы».
Льва осенило: «Где его программа?»
Ишак: «Да, брось ты. На просьбы предоставить программу -
              его сборная под фонограмму показала порно нам».
Лев: «И?»
Ишак: «У меня на секс астма, а то бы не сбежал от оргазма».

Льва вновь осенило: «Не соответствуют категории весовые».
Ишак: «Да, коты в горе и все завыли, молятся об отце крестном.
             В Грозном и в Одессе шавки делают ставки:
              за тебя — один, за бегемота-обормота — десять».
Лев: «Договариваются на рынке».
Медведь: «Отовариваются на ринге.
                Наивняк, какой договорняк среди дворняг?
                Ты, не целясь, выбьешь зуб, он вернет долг:
                свернет тебе челюсть».
Ишак: «Кто тронет Льва на троне — труп».
Гриф: «Историческая замшелость».
Лев: «Блин! Я не прикосновенен!»
Гриф: «Во-первых, здесь — не Мавзолей, ты — не Ленин;
              во-вторых, мы — не в Нью-Йорке или Вене;
              в-третьих, карта выпала — нет выбора!»

Ишак: «За гаранта (там — такая гора-то) боязно».
Медведь: «Нацепим спецназа пилотку,
                три черных пояса, бронежилет,
                на яйца — сковородку,-
                на защиту средств не жалеть.
                Если что — в низ и свернись самобранкой-скатеркой,
                вставать не торопись — действуй, как  каскадер ты.
                Когда черная полоса...»
Гриф: «Бойся — не бойся, бой за голоса.».
Шакал: «Без калаша?»
Гриф: «Урон колоссальный — разбрасываться голосами».

Льва осенило: «Ребяты, айда — на дебаты!»
Гриф: «Ты не в курсе? - дискуссии при короне-то давно похоронены.
              Не прими за бред ты: создан музей запретов,
              там по выходным проходят экскурсии».
Медведь: «Не поддавайся слабости — махни стакан для храбрости.
                Уйдешь без пролития — что сказать про лидера?»
Ишак: «Хоть и мал бой, застыл вопрос мольбой:
              под откос скатиться сраными или гордиться ранами?»

Лев: «Братцы, неужели драться необходимо?
           Отмените — отнимите, заберите пол-Крыма.
            Молчите ? — не мочите! Отдам Крым и Рим в придачу...»
Гриф: «Оставь себе сдачу. На вопрос — какая мзда
              нам от этого моста? - ты отвечал,
              когда у себя-то нас привечал:
              «Дураки, это имперский зверский атрибут —
                за него всех отъебут и все огребут».
Лев: «Что же делать?»
Шакал: «Стрелять.»
Лев «Стрелять?»
Ишак: «Стрелять!»

(Сцена 3. Водоем.) Лев слышит — звучат голоса — открывает глаза.
«Стерлядь! - все кричат — у тебя на крючке стерлядь! Тащи-ка — понемногу, не резко!».
Лев вытащить пытается: «Упирается стерва. Порвется леска. На подмогу зовите таджиков».


   Пятый  сон

ИГРАЮТ: ЛЕВ — как и встарь — руководитель, воитель, главарь;
МЕДВЕДЬ, ШАКАЛ и прочие рабочие суки — все подряд — отряд прислуги;
ГНОМЫ — как и во все эпохи — получают крохи, излучают вздохи, им всё — по' хер, живучи, как те же  блохи, когда дела плохи... 

Гриф: «Возьми — вот, книга».
Лев: «Много возни.
           Лучше себе воткни-ка.
           У меня от такого подарка
            разыгрывается подагра».
Гриф: «Прочти-ка».
Лев: «Мне? Прочь?  Тихо?
          Кем хочешь выбрани,
          обзови хоть каким рукосуем —
          если власти выбраны,
          избиратель по любому наказуем».
Медведь: «Верно, хоть и скверно.
                Пусть платят налоги,кум,
                и не давят на логику.
                А то, подобно Ною, пьют да ноют».
Лев: «Братцы, чтобы гномы не стонали,
          мы — художники, учитывая всхлипы,
          могли бы разобраться с тонами.
          Наша национальная черта:
          на совести — чадра;
          п*здоболов — до черта;
          почва дебилами щедра;
          села и всё съела нищета».
Ишак: «Сразу видно: ты — качок-инкогнито с опытом,
              не  новичок с полу поднятый
              с полушёпотом».
Лев: «Цепляемся за лапти и за лён мы,
          закусывая огурцом солёным».
Ишак «Реклама хлама и лотерей
             порождает лодырей.
             К тому же (что ещё хуже?)
             гномы — жмоты. Прикинь-ка,
             из-за лени в доме кроме солений
                или шпроты, или килька».

Шакал: «Выход один, тесть:
                прочесть экономическую рубрику».
Лев: «Гном-то выгоден, зять,
           если с него брать по рублику ежечасно...»
Гриф: «Не часто?»
Лев: «Норма для нашего прокорма».
Шакал: «А ежеминутно?»
Лев: «Без ежей грозит смута нам».
Ишак: «А посекундно?»
Лев: «По чапаевски посекут нас.
          А так вместо атак будет у нас
          без прикрас коммунизм,
          у них — работа».
Кобель: «Охота взять куму за низ
                и приятно развлекаться».
Медведь: « Мы знакомы с внятной твоей ориентацией.
                До поры неисповедимы дары господни.
                Если с гнома брать по сотне
                симпатичным патриотичным манером,
                прибудет на жизнь нашим миллионерам».

Ишак: «Если нет   шанса  гнома за деньги, увы, вылечить,
              то есть он подох -
               как увеличить финансовый поток в бюджет?»
Шакал: «Тариф «на тот свет» накинем,
                чтобы смело приятели выходили нагими
                с мероприятия похорон,
                отдав последний поклон».
Медведь: «Чтоб знали, кто у штурвала службы ритуала».
Шакал: «Пусть гном на собственной тризне
                послужит нам-и-отчизне».
Лев: «Черт возьми! Жрете даром хлеб!
           С жаром гному мозги опылите-ка -
           объявите через СМИ:
           у нас НЭП
           (Новая Экономическая Политика) -
           наплевав на кому и некролог,
           гному до семидесяти восьми
           уплачивать личный патриотичный налог («на — лох»).
           За тех, кого раньше примет земля,
            налог уплачивает, сплачиваясь, семья.
            Так нашу реальность и решительность
             превратим в дальность и продолжительность жизни».
Ишак: «Не получим до кучи шиш ли?
              Пусть выходят на пенсию лет в сто».
Медведь: «Ишак, говорю тебе «браво» я:
                мысль здравая, не то что прочий
                прочный вздор».
Гриф: «Языками цокоя, чего сидим и тужим,
             стучим по цоколю? - не проще
             вернуться к прозе Гоголя? -
             к мертвым душам».

Лев: «Вот тоска, птенчики,-
           оттаскать бы кота за бубенчики.
           Патриотизма та тропа ли — а?
           Сограждане до сих пор
           за бугор драпают...»
Ишак: «Не помогает тропарь им?»
Медведь: «Простит мулла или поп:
                вера без стимула — ничто в режиме нон-стоп».
Шакал: «С огнём и дымом врагов согнём,
                друзьям ввинтим в интим и стимул».
Лев: «Говорю безрогому дуболому:
          не дарите безногому велек,
          слепому — цветной телек.
          Хоть кол на голове чеши —
          в мозгах прикол:
          безруким (суки) дарят ручные часы.
          Когда избавимся от шизы?»
Медведь: «Приходится скакать и прыгать:
                подарки не наша прихоть».
Гриф: «...а патриоты с какой?»
Шакал: «Эх,ма! Может порно-то, то есть
                импортного дерьма закупим?
                Или своим страну загубим?»
Ишак: «Что делать в этой нише нам,
               гордым и униженным?
               Как избыть душевные пытки?»
Лев: «На заборах в избытке личных
          фиксов-иксов, игриков и криков —
           привлеките уличных лириков».
Гриф: «Свободный потный лирик диковат,
             пока не охвачен оковами и целковыми.
              Поэтому поэту мы мысль
              должны втолковывать и диктовать —
              ибо постоянно, окаянный, рвется творить
              (тварь ведь)».
Шакал: «Лишать слова пиита злого.
                Пиит из элит обязан лежать,
                у власти лизать,
                по команде «писать» - писать».
Медведь: «Ссут, но бельё (Нобелю?) выносят на суд».
Лев: «Инакомыслие — под сукно».
Шакал: «Кладём под сук, но...
                глянь на суть хари-то:
                нассут, и,  когда не пасут,
                продаются за пол-сухарика».
Гриф: «У нас с подводы, скрыв под воды,
             украли на глазах у крали СВОБОДЫ!»
Лев: «Ослы — вы: укради, а злые языки укроти».
Медведь: «Пииты, чай,- не баре и не в баре:
                творческий зуд — только по заказу».
Гриф: «Получив отмашку, пишут сразу
             и за козу, и за козла —
             была бы нараспашку казна».
Ишак: «Кому что отмерено...»
Лев: «Отстаньте от мерина.
           Если всё наперекосяк и криво,
           зачем от кастрата без костра-то
           хвост и грива?
           Чем заниматься пустяками,
            чиновники-сановники общаются пусть стихами».
Медведь: «Раз,так — просим. Тема «ОСЕНЬ»
                без рифм «восемь» и «просинь».
                Начинаем, сочиняем, елозим.
                Лева, ты — жюри, ты и жури.
                Первым в прорыв посылается Гриф».

Гриф: «Осень грим смывает, так актриса,
             что являлась в образе Джульетты,
              грим смывает, чтобы приоткрылся
              образ женщины сорокалетней.
              Шлют поклонники подарки и записки.
              Ей же ...надцать было. Нынче сорок.
              Ей же — сорок. Мальчик, ты забылся!
              У неё — мужчины, годы, ссоры.
              У неё — морщины, моды, горы
               дел. И грим она смывает.
               А в автобусе её толкнет поклонник.
               И не извинится. Не узнает.
               Выскочит, обдав одеколоном.
               Говорите, этак не бывает?
               Может быть. Но осень грим смывает.
               И глядит на нас совсем другая:
               та которую толкают и ругают».

Лев: «Прости. Скажу про стих:   
           безобразен, потому что опасен.
           Пишут «грим», слышат «Крым».
           Образ не сносен: Крым смыт,
            подследственная — осень. Стыд!
            Патриотизм тает и рыдает рядами
            навзрыд. Потом, идол, окстись:
            где ты видел, чтоб со сцены образ
            садился не в такси — в автобус?
            Короче, без оценки — прочерк.
            Стихотворная стерня — отборная херня.
             Не таю', даю совет: не пишите про Джульетт,
             чтоб не довели и вас под статью
             о педофилии. Адью. Следующий.

Шакал: «Глянь-ка, осень подстриглась наголо,
                а была молодая, красивая, наглая...»
Лев: «Стоп. Опять — поклёп. Что за проза, гад?
       Про закат и ГУЛАГ? - на спецслужбы хула?
       За так у нас никого не стригут,
       живём легко и  «very good!»         
        Следующий.»

Кобель: «Не вините власть-воровку и сук,
                если вы — нытик и выбрали верёвку, мыло, сук».
Лев: «Снова брешете? Прежде чем устроить тризну
           патриотизму, выкинь из глаза (из класса)
           брёвна и сучья, чтоб не пробивались
           (не пропивались) желанья сучьи.
           Следующий.»

Медведь: «Осень. Берлога. Зима у порога.
                Готов много годов (не в смысле, котов) к этапу,
                то есть сопеть (не в смысле, запеть)
                и сосать (не в смысле, зассать) лапу...»
Лев: «Всё! Про анонизм не надо, мы — не в НАТО.
           Следующий».

Ишак: «Водку выпили.
              Съеден последний летний огурец.
              В беседе (в беседке) зуб выбили.
              Страна обкрадывается.
              Подкрадывается писец.
              Чу! Пла'чу. Это значит —
              налоги плачу, на всех на верх стучу».
Лев: «Да, Ишак. Не можешь катать строфы».
Ишак: «Пиитить не мастак.
              В стихосложении, к сожалению, - катастрофы.
              Не ищу в поэзии выгод...»
Гриф: «Тихо! Львович, твой выход».

Лев: «Осень — рыжая лисица.
          У ив — бесстыжие косицы.
          У меня — пара жён. Я поражён:
          сколько у наших берёз ситца.»
Шакал: «Кобель у каждого дерева ссытся».
Гриф: «Лит-премия Соловья и Тетерева
             теперь на тебя косится».
Медведь: «Пишут про мёд, про пчёл, про мусор —
                и Музу не охмурят, а ты — аккумулятор:
                прочёл и сразу лауреат».
Лев: «Я пою, а не стряпаю спичечные...»
Ишак: «Спичи Чечне?»
Лев: «...спичечные за'мки.
          Но самке Лауре рад».
Шакал: «Жаль сам не могу сварганить бальзам
                для души. Скажу честно: простота-то — жуть.
                Какой-нибудь лысый увидит лисий хвост
                во весь рост — исчезнут боль, хворь, простата...»
Ишак: «Нет такого курсива, чтобы выразиться красиво:
             «Осень — поодаль лисицей желает подольститься»».
Гриф: «На ком паразитируешь? - ты кого цитируешь?»
Шакал: «Не сметь запираться — смерть за пиратство!»
Медведь: «Кайся и не зарекайся от награды и от меча.
                Лёва, айда, отмечать.
                Ай, да — сукин сын и стерва, и гад — ты;
                сомневался: босс ли — ты, но после шедевра...»
Кобель: «Это — не «Х» + «У» подзаборного бича.
                Отдать Льва Львовича в печать».
Ишак: «ЗА! - мы. И самый большой тираж».
Лев: «Польщен».
Гриф: «В бюджете — дыра ж».
Шакал: «Иначе, полновесно не избавиться
                от словесных экзем, бля!
                Лёва, мне первому поспеши, подпиши
                со своими перлами экземпляр».
Лев: «А приз воина?»
Гриф: «Ах, да. Во избежания геморроя
             Льву Львовичу присвоено
             звание героя».
Лев: «Мои седые виски жаждут к речке
          и фоткать, фоткать...»
Медведь: «Лёва, снова попутал бес:
                мы — без гречки. Жажду удалим
                и утолим и виски, и водкой».

27.05.2017