До и после

раздвоились мы как-то во времени,
что уходит из «всё» в «ничего»,
усредняясь в воцерковлении,
стали жить в «до» и в «после» того...
не знаю, кем я был в тех жизнях, а в этой, вроде, человеком. Меня прислали, типа в лизинг евреем, а не имяреком. Но выкупать никто не хочет, таких как я здесь миллионы (в Израиле - сосредоточье, в России – только патриоты). Я не историк, не политик… пробьёт мой час на Страшный Суд и жизни всей Производитель… а я в ответ: «… унд зай гезунд!» А что я ему могу ещё сказать? Везде сволочи есть… и зачем ОН тогда в Вавилоне людей разделил, ведь как были людьми, так и остались, независимо от нации, языка и народности…


Рецензии